Айра Уайз - Путешествие во времени
– Прости, – отрывисто произнес он. – Обычно я не забываю о моей силе. Где у тебя болит?
Уго осторожно взял ее за запястье и очень нежно стал гладить порозовевшее место подушечкой большого пальца. Это было ужасно глупо – так реагировать на его прикосновения, но пульс Сэнди безумно участился. Почувствовав это, Уго замер. Сэнди подавила вздох. Переход от злости к электризующей чувственности был так резок, что она смешалась.
Но не Уго – только не он. Он просто принял эту перемену с легким вздохом и слегка поморщившись, а затем поднес ее запястье к губам.
– Значит, мы опять пришли к сексу. – Предполагалось, что в этих ее словах должна прозвучать горькая ирония, но она не очень-то удалась.
– Вини в этом себя, – пробормотал Уго, и в следующее мгновение Сэнди снова оказалась у него на коленях.
– Нет! – запротестовала она.
– Испугалась? – протянул он. – Того, что твое сопротивление будет сломлено одним моим поцелуем? Или твой пульс участился от страха, что я не поцелую тебя?
– Нет.
Уго проверил искренность этого отрицания самым безжалостным способом. Коснувшись ее губ, он тут же отстранился, наблюдая, с какой жадностью она смотрит на его рот, а затем провел ладонью по обтянутому шелком бедру, бесстыдно задрав скользкую юбку. Сэнди прижалась к нему грудью и, поведя бедрами, ощутила, как он возбужден.
– Ты играешь нечестно, – жалобно простонала она.
Уго хрипло рассмеялся и снова приник к ее губам. Медленные, томные движения его языка соблазняли ее, в то время как пальцы расстегивали пуговицы на ее жакете и снимали его. Под ним был белый обтягивающий топ. Одно легкое прикосновение – и Уго удостоверился в отсутствии лифчика.
– Интересно, – пробормотал он, отыскивая рукой, где кончается гладкая эластичная ткань.
Когда его продвижение было остановлено поясом юбки, Уго просто прибег к помощи второй руки и закончил путешествие к ее бедрам. Сэнди застонала, когда его пальцы нашли влажное горячее и в высшей степени чувствительное место. Следующие несколько головокружительных минут она просто позволяла ему творить свою колдовскую работу.
Сэнди вытягивалась, извивалась, стонала в его жадные губы. Прервав поцелуй, он прихватил губами ее подбородок, потом шею, потом груди – сначала одну, потом другую, – посасывая их через тонкую ткань. Сэнди что-то умоляюще простонала, и Уго вернулся к ее рту в тот самый момент, когда она готова уже была пропасть безвозвратно.
– Мы не можем делать этого здесь, – в панике пролепетала Сэнди, слегка отстранившись от его губ.
С нетерпеливым рычанием Уго подался вперед, увлекая ее за собой, и, схватив трубку связи с водителем, бросил в нее несколько слов. Машина, тут же затормозив, остановилась. Десять секунд спустя Сэнди услышала, как хлопнула дверца, и поняла, что водитель оставил их наедине. Краска смущения залила ее щеки.
– Он догадается, чем мы здесь занимаемся!
Уго был не в том состоянии, чтобы заботиться об этом. Он снова завладел ее губами, руки обхватили ее бедра.
– Освободи меня, – хрипло пробормотал он.
– Я не могу.
– Можешь. – Поймав ее руку, Уго прижал ее к своей груди. Он дрожал так же, как и она, и, может быть, именно эта дрожь остановила дальнейшие протесты.
Минутой позже Сэнди оседлала его, медленно и самозабвенно смакуя его губы. Никогда еще она не чувствовала себя такой распутной, никогда даже представить не могла, что будет вести себя так. Она двигалась, а он крепко сжимал ее бедра, в то время как их языки сплетались и расплетались, повинуясь ритму страсти. Дыхание с шумом и хрипом вырывалось из них…
Это неповторимое наслаждение, промелькнуло где-то на периферии ее сознания, когда Уго обхватил ладонями ее лицо и, подняв ресницы, заглянул ей в глаза. И в этот момент Сэнди вскрикнула. Почти сразу же Уго застонал и прижался, содрогаясь, лицом к ее плечу. Так они и сидели, пока дыхание не успокоилось и обоих не охватила сладкая лень.
Они не говорили – ни тогда, ни позже, когда Уго помог Сэнди сесть на сиденье рядом с собой. Одежда царапала ей кожу, когда трясущимися пальцами она приводила ее в относительный порядок. Сэнди сидела с низко опущенной головой, и волосы скрывали ее разгоряченное лицо.
Холодный воздух ворвался внутрь салона, когда Уго опустил стекло. Через минуту машина снова тронулась. Однако окно осталось открытым, и воздух, пропитанный страстью, постепенно выветривался.
Они свернули в большие чугунные ворота и поехали по аллее, обсаженной голыми деревьями и кончавшейся вдали просветом.
Машина остановилась. Уго вышел и, обойдя ее, открыл перед Сэнди дверцу. Все еще не решаясь взглянуть на него, она выбралась наружу и встала рядом, чувствуя, что ее тело сродни хрупкому фарфору, который может разбиться даже от звука голоса.
Подняв наконец голову, она увидела большой, сложенный из песчаника дом с высокими окнами и двустворчатой дубовой дверью. Даже не задумываясь над тем, что это за дом, Сэнди последовала за Уго, который, открыв дверь, отступил в сторону, словно пропуская ее вперед. Она сделала шаг – и тут же была подхвачена сильными руками.
– Еще од-дна традиция? – дрожащим голосом попыталась сострить Сэнди.
– Хотя бы раз подержи рот на замке, – мрачно посоветовал Уго и переступил порог, захлопнув дверь ногой.
У Сэнди осталось только смутное представление о дубовых панелях и чугунном литье, поскольку все внимание было сосредоточено на четком профиле Уго, который, пройдя через холл, понес ее наверх по изогнутой лестнице. Пройдя под аркой, они попали в полутемный коридор, застланный красным ковром, по сторонам которого шли дубовые двери. Остановившись перед одной из них, Уго толкнул ее ногой и вошел внутрь.
Комната показалась ей зловеще театральной. Сэнди не удивилась бы, увидев в одном из тонущих в тени углов обезглавленный призрак. В большом камине горел огонь, а на низком столике, расположенном между двумя креслами с винно-красной бархатной обивкой, стоял наготове поднос с кофе. Но главенствовала в комнате огромная кровать под балдахином из такого же красного бархата, с густо-бордовым шелковым покрывалом.
Декорации для первой брачной ночи были продуманы до мельчайших деталей – в ногах кровати даже лежали два черных шелковых халата. Жаль, с некоторым цинизмом подумала Сэнди, что мы своей поспешностью испортили весь спектакль.
Поставив ее на пушистый бордовый ковер, Уго повернулся, чтобы закрыть дверь.
– Сядь… налей себе кофе, – предложил он. Сэнди едва не подпрыгнула, услышав его голос. Она повернулась к нему, но тут же пожалела об этом, увидев перед собой человека, раздираемого внутренними противоречиями. Уго нетерпеливо срывал с себя галстук, нахмуренное лицо казалось почти страдальческим. Сэнди поспешила отвернуться, чувствуя, как глаза жгут подступающие слезы.
