Развод. Я не приму вторую! - Мила Реброва
– Она и может, – Адам ответил серьёзно. – Мы сами решили, что устали, что больше не хотим бороться. А теперь поняли, что всё ещё важно.
Я закрыла глаза, чувствуя, как он целует мой висок. Слова уже не были нужны – мы и так друг друга понимали.
В этот момент я дала себе обещание: даже когда мы вернёмся домой, даже когда вокруг снова начнут бушевать проблемы, я постараюсь сохранить это чувство. Потому что именно ради таких дней стоит жить, стоит меняться и прощать.
Поздно вечером, когда огни города зажглись, а мы лениво перебирали купленные вещи, разглядывая футболки для детей и подарок свёкру, я поймала себя на мысли: я даже не разу не включала телефон, чтобы отчитаться диетологу. И это не беспокоило меня.
– Я, наверное, уже на килограмм набрала, – сказала я полушутя-полусерьёзно.
– Пускай, – Адам пожимает плечами и смотрит на меня так, словно от моих килограммов зависит его счастье. – Худеть всегда успеешь. А этот день будет наш, и никаких ограничений.
Я засмеялась, чувствуя, как во мне вспыхивает радость. Ведь правда, всё можно наверстать, если будет желание. А такие моменты терять нельзя.
Он взял меня за руку и притянул к себе, укрыв нас обоих одеялом, чтобы продолжить этот день без суеты и забот, деля его между нами двумя. Я закрыла глаза, слушая, как за окном утихает город, и понимала, что если бы у счастья было имя, оно звучало бы как «Мы вдвоём».
Так закончился наш сумасшедший день – день, когда мы вновь научились радоваться простым вещам: друг другу, хорошей еде, маленьким покупкам и солнечному небу. День, когда мы словно вернули заново нашу любовь и дали себе право на настоящее счастье.
Утро в отеле встретило нас негромким шумом улицы за окном. Я лежал, смотрел, как первый солнечный луч касается лица Марьям, и думал: «Неужели это всё реально?» Вчерашний день пролетел, будто сон. Мы гуляли, покупали подарки детям и моим родителям, болтали о пустяках, объедались сладостями. И за все эти часы я ни разу не вспомнил о работе или проблемах. Просто жил моментом.
Марьям шевельнулась, потянулась и распахнула глаза. Увидела меня и сразу улыбнулась, как будто ждала встречи. От этой улыбки у меня внутри потеплело.
– Доброе утро, – сказал я, наклоняясь, чтобы коснуться губами её щеки.
– Доброе, – тихо ответила она, позволяя себе ещё пару секунд насладиться покоем.
Мы переместились к окну, приоткрыли шторы и увидели, как город постепенно оживает. Машины, прохожие, свет – всё напоминало нам, что пора собираться и возвращаться домой. У нас там полно дел, дети наверняка считают минуты до нашего приезда, а родители, мама и отец, тоже ждут весточки. Но при мысли о суете я вдруг понял: я больше не боюсь окунуться в неё. Потому что рядом Марьям, и мы оба решили не терять то, что обрели.
Через полчаса мы уже укладывали в чемоданы свои вещи и пакеты с покупками.
– Кажется, всё, – объявила Марьям, внимательно оглядев столик, где оставались духи и расчёска. Она аккуратно убрала их в косметичку и застегнула молнию.
– Проверим номер, чтобы ничего не забыть, – предложил я, обводя комнату взглядом.
Пара минут – и мы уже тащим чемодан к двери. Я остановился, чтобы поправить ремень на её дорожной сумке, и почувствовал, как она тихо вздыхает.
– Жаль уезжать, – сказала Марьям, чуть прикусив губу. – Здесь было так… спокойно.
– Зато дома нас ждут дети, – я улыбнулся и легко коснулся её плеча. – И мы сохраним это чувство, правда?
Она согласно кивнула. Её глаза были теплее, чем когда-либо за последние годы.
На ресепшен всё прошло быстро. Администратор пожелал нам хорошего пути, глядя на нас так, словно мы – самая счастливая пара на свете. Может, так оно и было. Мы вышли на улицу, и утренний Краснодар встретил нас тёплым, чуть влажным воздухом.
– Я помогу, – предложил я, когда Марьям подняла тяжёлую сумку.
Она не стала возражать. Мы подошли к машине и аккуратно уложили всё в багажник. Звук закрывающейся крышки отозвался внутри лёгким щемящим чувством: словно мы закрывали главу сказочного отдыха. Но я уже твёрдо решил, что сказка продолжится и дома.
Я сел за руль, а Марьям устроилась рядом, поправив выбившуюся прядь волос. Мы выехали из города, лавируя в утренних потоках. Город таял за спиной, а я чувствовал поднимающийся внутри приподнятый настрой – будто вот-вот случится что-то хорошее.
– Завтракать будем по дороге? – спросил я, когда мы свернули на трассу.
– Да, давай найдём какое-нибудь кафе, – ответила она, бросая взгляд на окно. – Я ещё не отошла от вчерашних «вкусностей», но хочется чего-то домашнего.
Я улыбнулся, вспомнив, как мы весь день позволяли себе кулинарные «грехи», несмотря на её обещания диетологу. Но это была наша небольшая свобода, и она пошла нам обоим на пользу.
Дорога распахивалась перед нами. Машин было немного, и я неторопливо вёл, вспоминая, как ещё до поездки мы несколько раз выезжали за город, чтобы я мог научить её водить. Тогда у неё не было никаких прав, и нет до сих пор, но было большое желание. Мы искали пустынное место, и я терпеливо объяснял, как жать газ, как плавно тормозить. Она боялась, смеялась, порой даже психовала, что машина «не слушается». Но каждый раз после урока возвращалась радостная, будто приоткрывала для себя новый мир.
– Хочешь ещё потренироваться? – спросил я вдруг, сбавляя скорость.
Марьям оживилась, но тут же смутилась.
– Здесь? На трассе? – пробормотала она, оглядываясь на несколько встречных машин. – Не хочу создавать проблемы.
– Давай посмотрим, где поменьше трафика, – предложил я. – Может, найдём тихий участок. Но без фанатизма. И, конечно, осторожно.
Она благодарно кивнула, и я понял, что она действительно жаждет укрепить навыки. Хотя прав нет, я знал: рано или поздно она будет готова пойти на курсы официально, а пока эти уроки – её первый шаг к самостоятельности.
Километров через тридцать показалась вывеска «Домашняя кухня». Мы свернули на стоянку, припарковались у небольшого деревянного здания. Запах свежей выпечки окутал нас едва мы вышли из машины.
– Хочется блинчиков, – призналась она, стряхивая с плеч лёгкий шарфик. – Или пирожков, я даже не знаю.
– Бери то, что просит душа, – засмеялся я, распахивая перед ней дверь.
