Сьюзен Мейер - Счастливого Рождества!

– Спасибо.

Когда мать ушла, Кассандра словно в трансе поднялась с кровати и, взяв Кэнди из манежа, начала одевать ее. Она вымыла девочку, напевая ей песенку, подложила подгузник, и эти простые занятия несколько успокоили ее. Но когда настал черед одеваться самой, Кассандра не смогла внутренне собраться. Поэтому, посадив Кэнди в манеж и сунув ей игрушки, она наполнила розовую ванну водой, напустила пены и погрузилась в нее.

Через полчаса Кассандру из близкого ко сну состояния вывел стук в дверь. Первой ее мыслью было не отвечать, но затем, решив, что это Эмма, Лоретта или ее мать пришли помочь ей одеться, Кассандра самым милым и сладким голосом откликнулась:

– Войдите.

Закрыв глаза, она снова погрузилась в пену. Если это Лоретта или Эмма, они одобрят ее желание расслабиться. Если мать, она поймет ее.

– Говорят, не следует жениху видеться с невестой до свадьбы, потому, полагаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты скрылась под пеной.

Услышав голос Гейба, Кассандра охнула и постаралась уйти как можно глубже.

– Где, черт подери, ты был?

– Сейчас объясню. Но сначала, думаю, нам нужно поговорить.

– Мне не о чем говорить с тобой. Я не хочу говорить с тобой. Ты бросил меня, предоставив мне объясняться с твоими родными, в то время как я не имела ни малейшего понятия, где ты и что ты.

– Я не бросал тебя. Я здесь. Больше того, через двадцать минут я буду полностью готов жениться на тебе.

– Неужели? Очень хорошо. А я не собираюсь выходить за тебя. Еще до того, как мои родители вдвоем насели на меня, я поняла, что наш спектакль – ошибка.

Чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом Гейба, Кассандра глубже ушла в ванну, постаравшись скрыться под густой пеной.

– Гейб, тебе не нужно притворяться, что ты женишься, – тихо и торжественно произнесла Кассандра. – Ты действительно должен жениться. Твои родные загнали тебя в угол, требуя, чтобы ты нашел себе жену, только потому, что хотят видеть тебя счастливым. Лжесвадьбой ты лишь обманешь их и себя самого.

– Знаю.

Кассандре следовало бы вздохнуть с облегчением, но согласие Гейба означало, что он безоговорочно отвергает ее. И радость по случаю избавления от тягостной игры померкла от сознания, что это конец. Гейб не хочет ее, не нуждается в ней, не любит ее, и ему надоела эта клоунада.

– Вот и хорошо, – сказала Кассандра, стараясь скрыть свои чувства, но голос ее все же дрогнул. – А теперь выйди из ванной, я должна одеться. Потом мы спустимся вниз и во всем признаемся нашим родителям. Мои согласились изобразить удивление.

– Готов поспорить, они удивятся, – кивнул Гейб, с глупой улыбкой облокачиваясь на дверную ручку. – Потому что, видишь ли, я действительно женюсь сегодня вечером.

Кассандра осторожно потянулась к махровому халату, лежавшему на полу рядом с ванной, но это заявление заставило ее застыть на месте.

– Вот как! А ты не терял времени, правда?

– На самом деле я потерял уйму времени. Понимаешь, хотя я еще несколько дней назад понял, с кем хочу жить, пока смерть нас не разлучит, лишь сегодня я смог собраться с духом, чтобы открыться тебе.

– Что ж, я счастлива за тебя, – сказала Кассандра, глотая комок в горле.

Грудь ей сдавило так, что дышать стало очень трудно. На глаза навернулись слезы.

Гейб покачал головой.

– Ты все еще ничего не поняла.

Она молча подняла на него глаза.

– Это ты. Я хочу жениться на тебе.

Она изумленно раскрыла рот.

– Что?

– Я хочу жениться на тебе. Целый день я искал священника, который согласился бы обвенчать нас без предварительного уведомления.

– И нашел?

Нагнувшись, Гейб зачерпнул пригоршню воды и плеснул Кассандре в лицо.

– Нашел.

– Ой!

– Вот именно – ой! – подтвердил он, снова плеснув ей в лицо. – Итак, я хочу... больше того, горю нетерпением жениться на тебе. Я даже нашел священника. Теперь мяч на твоей половине поля.

– Подождите, сейчас мяч у меня, – вступила в разговор Эмма, выглядывая из-за спины внука. – Я тоже должна сделать признание.

Кассандра и Гейб ахнули.

– Бабуля, зачем ты здесь? – воскликнул Гейб, а Кассандра испуганно нырнула в воду.

– Я же сказала, мне нужно сделать признание, – нахмурилась Эмма, втискиваясь в крохотную ванную. – И сделать его мне очень непросто.

Гейб и Кассандра молча смотрели на нее.

– Итак, – сказала Эмма, решив быть краткой, – я тоже солгала. Я не умираю. – Она вздохнула. – Гейб, мне просто очень хотелось увидеть твою невесту. А теперь твоя мать в совершенной ярости, ибо сегодня, когда ты исчез из дома, мне пришлось признаться в том, что я обманула тебя, придумав неизлечимую болезнь, поэтому ты с перепугу согласился жениться, а потом в панике сбежал, бросив бедняжку Кассандру.

Гейб закрыл глаза и пятерней сгреб волосы с лица, стараясь переварить сообщение.

– Просто неслыханно! – наконец взорвался он. – И ты сказала родителям, что наша свадьба – обман?

– Я не была до конца в этом уверена, – ответила Эмма, – так что оставила свои подозрения при себе.

– Слава Богу. Свадьба состоится.

– Нет. Я именно затем и пришла сюда, – скромно потупив глаза, проговорила Эмма. – Сказать Кассандре, что в этом нет необходимости. Все встало на свои места, и ни к чему дальше увязать в этом деле.

– А разве то, что я люблю Гейба, недостаточно, чтобы выйти за него замуж? – тихо спросила Кассандра.

Эмма изумленно открыла рот, но у Гейба загорелись глаза.

– По-моему, большего и желать нельзя.

– Слава Богу, – услышала Кассандра голос своей матери, и в то же время раздался изумленный возглас Лоретты:

– Эмма, сколько народу собралось у меня в спальне!

Эмма подмигнула.

– Не беспокойся. Только ближайшие родственники. Итак, ждем вас внизу без четверти двенадцать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Два ряда белых свечей, окруженных белыми розами и остролистом, образовывали проход, по которому Кассандру ее отец должен был подвести к Гейбу. В, дальнем конце освещенной свечами, усыпанной цветами гостиной стоял Гейб, а перед ним – взъерошенный священник, которого, казалось, так поспешно вытащили из дома, что он не успел причесаться.

Слева от них, одетые в самые прекрасные наряды, которые когда-либо доводилось видеть Кассандре, сидели Лоретта и Сэм. Справа, в розовом платье, одолженном у Лоретты, сидела Джинджер, украдкой смахивающая слезы. А рядом с Джинджер, как всегда бросая вызов условностям, сидела Эмма с Кэнди на коленях.

Но Кассандра видела одного только Гейба. И не потому, что в черном смокинге он был неотразим, а потому, что он любит ее. Эта новость была такой ошеломляющей, что молодая женщина не могла перестать думать о ней, наслаждаться ею. Музыка слов Гейба, высказавшего свою любовь и желание взять ее в жены, звучала в голове Кассандры, опьяняя, окрыляя, бесследно разогнав тревоги последних дней.