Джина Сигэл - Сердце не лжет

Так могло бы быть… но на самом деле все не так. Она взглянула на пропасть внизу. Вода отступила, остались только неглубокие озерца. Но чем меньше они становились, тем ужаснее выглядели торчавшие из воды страшные камни.

Круз попытался атаковать отвесную стену рядом с пещерой и вырубить в ней с помощью тесака опоры для ног и рук. Но они оба понимали, что попытка не увенчается успехом, потому что для этой работы требовалось настоящее альпинистское снаряжение.

Проходили дни, и казалось, что время вступило в парадоксальное измерение: оно шло одновременно быстро и медленно. Медленно, потому что Трейси было нечем заняться, и быстро, потому что она прекрасно понимала, что их время движется к концу. Девушка не позволяла себе думать о том, что же с ними станет, когда время вообще закончится, когда ничего не останется от бережливо расходуемой еды.

Трейси не хотела отступать перед судьбой, но понимала, что они мало что могут изменить. На шестой день она снова начала на что-то надеяться. Это было время, когда Хосе мог добраться до ранчо и вернуться к ним с помощью. Они ведь не видели его мертвого тела, и Хосе вполне мог выжить! Но прошел шестой, седьмой день… Потом Трейси решила, что без мула ему пришлось дольше добираться до ранчо. Когда наступил восьмой день, надежда медленно умерла. Круз ничего не обсуждал с девушкой, но она понимала, что он думал о том же.

Трейси с грустью и любовью смотрела на Круза, сидевшего у входа в пещеру и зеркальцем от пудреницы пытавшегося подать световой сигнал в надежде, что кто-нибудь обратит внимание на блеск зеркальца и захочет узнать, в чем же дело.

Совсем недавно девушка думала, что дружба между ними невозможна, но сейчас она стала неотъемлемой частью их отношений. Они были друзьями, любовниками и партнерами по жизни — неважно, сколько времени им отпустит судьба. Часами они беседовали обо всем: о себе и о той жизни, которую вели до встречи, о пещерных художниках, о том, откуда они явились и куда пропали, о тех местах, где им пришлось побывать, о книгах и музыкальных произведениях. Трейси узнала любимого так, как не знала никого на свете. Они избегали только одной грустной и болезненной темы — их будущего, дома и детей. Это был тот мир, в котором им, возможно, никогда не придется жить. Но Трейси иногда позволяла помечтать и об этом.

Время для них сделалось удивительным — сладким и милым, с примесью горечи и боли. Для нее это были самые счастливые и грустные моменты жизни. Сладость новой любви… и горечь гибельной тени, нависшей над ними. Они часто занимались любовью — иногда с неистовой необходимостью почувствовать объятия друг друга, иногда же погружаясь в нежное, сладостное пламя, от которого у Трейси на глазах выступали слезы.

Круз безумно ее любил, и она полностью отдавалась ему и так же беззаветно любила своего рыцаря. Каждую ночь засыпала в объятиях любимого и, просыпаясь в серебристом свете восхода, радовалась тому, что он лежит рядом с ней.

Трейси сфотографировала все рисунки, и они с Крузом сделали фото друг друга. У нее было странное чувство, что они оставляли пленки потомкам. Может, когда-нибудь кто-то забредет в пещеру, найдет пленки, проявит их и увидит двух влюбленных, живых и радующихся жизни, и станет гадать об их судьбе.

В тот день, когда Круз пришел к окончательному решению, Трейси все поняла еще до того, как он рассказал ей об этом. Сначала он упорно шагал по пещере, а потом стал рассматривать нагромождение камней внизу. Днем он рассказал Трейси о своих планах.

— Нам придется разорвать спальные мешки на узкие полоски и сплести из них веревку. Я спущусь вниз по этой веревке и отправлюсь за помощью. Больше мы не можем здесь сидеть и «ждать хорошей погоды»! Если бы Хосе удалось добраться до ранчо, он бы уже успел сюда вернуться.

Круз говорил спокойно и уверенно, как будто все обстояло очень просто, но Трейси понимала, что это не так. Иначе он не оттягивал бы решение до последней минуты, когда у них уже не осталось надежды на помощь с ранчо. Это была последняя отчаянная попытка. Круз выглядел мрачным, но решительным. Трейси смотрела на спальные мешки и пыталась представить, насколько длинной может выйти веревка. У нее тревожно забилось сердце.

— Веревка будет слишком короткой и не достанет до камней.

— Когда я доберусь до конца веревки, мне придется прыгать вниз.

— Ты можешь разбиться!

Круз тоже думал об этой опасности, но надеялся на успех. Он сказал, стараясь быть беззаботным:

— Может, так, а может, нет! Если мне повезет, я поймаю одного из мулов и отправлюсь на ранчо.

— Но если… если ты разобьешься насмерть?

— Если мы не станем действовать, то пропадем в этой западне, — решительно заметил Круз. — Мы не должны сидеть сложа руки, — добавил он.

Трейси обняла его и прижалась к широкой груди. Она услышала ритмичный стук его сердца, и ей казалось, что их сердца бьются в унисон.

— Но если придется умереть… Я не хочу умирать одна… Мне будет легче, если ты будешь рядом.

— Трейси, я тебя так люблю! — Круз ласково коснулся ее золотых волос. — Я не смогу сидеть здесь и смотреть, как ты будешь умирать.

Трейси возмутилась.

— Ты предпочитаешь, чтобы я смотрела, как умираешь ты, разбившись о скалы! — И крепче обняла его.

— Моя жизнь будет в твоих руках.

— Что ты говоришь?

— Здесь не к чему привязать веревку, и тебе придется ее держать.

Девушка в ужасе взглянула на мексиканца. Он был гораздо тяжелее ее.

— Я не смогу это сделать!

— Сможешь! Я уже думал об этом. Ты сядешь здесь. — Круз подвел ее к неглубокой нише недалеко от выхода из пещеры. — Мы привяжем веревку к ручке тесака, и ты будешь держать ее, упершись ногам в ручку и прижавшись к стене.

— Я не смогу! Ручка может сломаться…

— Мы должны попытаться. Еще одно, — он резко повернулся к девушке, и выражение его лица стало страшным, — если ты не сможешь меня удержать, отпускай ручку, понятно? Нельзя, чтобы тебя подтащило к выходу из пещеры под тяжестью моего веса. Ты должна мне поклясться, что отпустишь веревку.

— Я сделаю все, что смогу…

— Обещай!

Трейси молча кивнула. В глубине сердца она знала, что умрет, но не отпустит веревку. Они разорвали спальные мешки на узкие полоски и начали плести веревку, сплетая по две полоски. Круз надежно закреплял отдельные куски. Наконец веревку сплели. Выпотрошенная начинка спальных мешков должна была служить для девушки постелью до возвращения Круза.

— Круз, ты не можешь… Это невозможно… — молила его Трейси.

— Когда я окажусь на скалах, сбросишь мне немного еды, чтобы я мог дотянуть до ранчо. Я вернусь сюда через четыре дня. Если же не вернусь… — Он пожал плечами. — Тебе одной еды хватит на некоторое время, а потом кто-нибудь придет на помощь.