Рини Россель - Как забыть Гарри

Отшатнувшись, она запротестовала:

— Но у вас открыты глаза!

— Кому-то же надо было вести корабль, дорогая, — усмехнулся он.

Серебряные искры триумфа, сверкнувшие у него в глазах, привели ее в чувство. Она была на волосок от капитуляции, а он видел это и радовался.

Еще бы! Ведь его стаж соблазнителя останется непрерывным. Эмили содрогнулась от стыда.

Злясь на себя так, как никогда еще не злилась, она попыталась вырваться, извиваясь и отталкиваясь от его плеч.

— Отпустите меня! Я уже усвоила урок!

Она не удивилась тому, что он и не подумал отпустить ее. Продолжая барахтаться у него в руках, она услышала его вопрос:

— Какой урок?

— Я дам вам пощечину, если вы не отпустите меня сию же минуту!

— Но вы ведь на самом деле этого не хотите.

Его глаза околдовывали, излучая такую волнующую красоту, что на ее месте женщина с меньшей решимостью просто растаяла бы от желания. Зная, что стоит на самом краю пропасти, Эмили, не долго думая, размахнулась и ударила его по щеке со всей силой накопившейся в ней ярости и разочарования. Она гневно смотрела на него, ощущая в руке пульсирующую боль и молча бросая ему вызов: пусть только попробует не сделать так, как она требует.

Он заморгал в изумлении от того, что она на самом деле его ударила, и его губы изогнулись в усмешке:

— Оказывается, вы говорили совершенно серьезно. — Он опустил ее на пол и предоставил самой удержаться на ослабевших ногах.

Отпрянув к стене, Эмили смотрела на него злыми глазами. Она была готова дать волю своей ярости и уже открыла рот, но остановилась, словно захваченная в плен мощными флюидами. Даже теперь, когда она обещала себе, что будет его презирать, теперь, когда он был явно разозлен, излучение его магнетизма продолжалось, пугая и парализуя ее.

Благодарение небесам, что он не подошел ближе, а то все ее разумные мысли разлетелись бы, словно рой испуганных светлячков, и она бросилась бы к нему в объятия.

— Какой урок? — мрачно повторил он.

— Я… я усвоила, что если заниматься сексом с человеком, который тебя не любит, то потом будешь чувствовать себя опустошенной. Я не хочу этого.

В напряженном молчании прошла, казалось, целая вечность, и она, не выдержав, снова посмотрела на него. Губы Лайона были крепко сжаты, глаза прищурены. С трудом собрав силы, она сказала:

— Я думаю, вы все время чувствуете себя опустошенным, кроме, может быть, того времени, когда строите свою хижину.

Несколько секунд у него было такое выражение, словно его опять ударили, но в следующий миг блеснула улыбка:

— Сколько я вам должен за этот психоанализ?

Сердце у нее дрогнуло и остановилось, из горла вырвался жалобный стон. Совершенно раздавленная, Эмили резко повернулась и побежала прочь, не желая, чтобы он видел слезы ее отчаяния.

В следующий раз она увидела его уже утром. Он стоял возле кустов гардении, усыпанных душистыми цветами. Должна была начаться еще одна съемка, и вокруг него собралась стайка манекенщиц — все явно влюблены в него и все практически голые. Эмили торопливо пошла через лужайку, заставляя себя смотреть только на ожидающий пассажиров вертолет. Вот сейчас они с Мэг сядут в вертолет и улетят в Майами, а оттуда — рейсовым самолетом домой.

Звучный смех Лайона перекрыл женское хихиканье, и она невольно посмотрела в его сторону. Их глаза встретились, он захватил в плен и не отпускал ее взгляд, но широкая улыбка лишь слегка поблекла. Это длилось две-три секунды, потом одна из манекенщиц взяла его под руку, и он отвел глаза от Эмили, позволив ей снова дышать, двигаться, жить дальше.

Она почти не заметила, как Айви обняла ее на прощанье, и даже не старалась прислушаться к болтовне Мэг. Забравшись в вертолет, она откинулась на спинку шикарного кожаного кресла и прижала руку к горлу, ощутив приступ тошноты. Перед ее мысленным взором стоял гипнотический взгляд Лайона, каким-то непостижимым образом соединявший в своей бездонной глубине и ярость, и нежность. Как такое возможно? И тут ее осенило: Лайон Гэллант стал к ней неравнодушен — пусть даже совсем чуть-чуть — и за это возненавидел ее.

Когда вертолет поднялся в воздух, она закрыла глаза и стала думать, как теперь вытравить из сердца это причиняющее боль открытие.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Эмили уговаривала себя почувствовать тот радостный подъем, который раньше всегда испытывала в первый день нового учебного года. Но после возвращения с острова Греха какое-то темное облако опустилось ей на сердце, не пропуская в него почти никакой радости. Что бы она ни делала, глупая тоска по Лайону Гэлланту не проходила.

Спеша по тротуару школьного городка к кирпичному зданию постройки 30-х годов, она чувствовала прикованные к ней взгляды учеников и невольно усмехалась про себя. Наверно, она действительно выглядит иначе в этом костюме строгих линий, с приталенным жакетом и короткой юбкой. Ей показалось, что старшеклассники, подталкивающие друг друга локтями, до сегодняшнего утра даже не догадывались, что у нее тоже есть коленки.

Свернув к главному входу, она споткнулась и застыла на месте — у подножия широкого веера лестницы стоял Гарри. Эмили сделала глубокий вдох, крепко сжала зубы и направилась прямо к нему. Он лучезарно улыбался, но левое веко нервно подергивалось — это бывало у него всегда, когда он нервничал.

Он помахал букетом желтых роз:

— Привет, Эм.

Она подошла к нему и устало улыбнулась:

— Здравствуй, Гарри. Ты ехал мимо?

Его бледное лицо порозовело, но он храбро протянул розы:

— Я хотел вручить тебе это.

Она не стала перекладывать из руки в руку ни портфель, ни сумочку, всем своим видом показывая, что не намерена принимать цветы.

— Гарри, все это мы уже проходили.

Его рыжие брови опустились. Взяв Эмили за локоть, он увел ее с тротуара под тень деревьев.

— Эм, нельзя же быть такой бесчувственной! — взволнованно проговорил он. — Я ведь уже говорил, что сожалею о случившемся. Неужели ты не можешь простить мне одну маленькую ошибку?

Маленькую ошибку? Она высвободила локоть, стараясь сохранять спокойное выражение лица. Ведь кругом толпились ее ученики, которые не спешили расходиться по классам до самой последней секунды. Ей не хотелось устраивать сцену.

— Гарри, я уже говорила, что прощаю тебя. И мне очень жаль, что у тебя с Элси ничего не получилось. Но и у нас с тобой больше ничего не будет.

Он втянул воздух сквозь зубы, и вид у него был словно у щенка, которого ругают. Раньше она никогда не замечала, насколько он зауряден. Она всегда считала его довольно привлекательным, но теперь почему-то он казался не худощавым, а худосочным и бесцветным. Рыжие волосы были безжизненными, словно тертая морковь, залежавшаяся на тарелке. А она терпеть не может морковь… Неужели теперь каждого мужчину, которого она встретит на жизненном пути, ждет одна и та же печальная участь — сравнение с неким самовлюбленным плейбоем?