Рини Россель - Как забыть Гарри

Выражение его лица не изменилось, он не отпустил ее, и так прошло несколько блаженных вечностей. Его взгляд передвигался по ее лицу, глаза сузились в раздумье.

— Лайон! — повторила она. — Пожалуйста…

Мольба в ее голосе, казалось, вывела его из транса, и он отпустил девушку. Увидел ее почти обнаженную фигуру и в удивлении приподнял одну бровь.

— Да-а, — протянул он, — это заслуживает одобрения.

— Боже правый! — В полнейшем смятении она прикрылась руками.

С улыбкой, от которой подрагивали уголки его губ, Лайон начал расстегивать свою белую рубашку. Хотя каждая клетка ее существа громко требовала спасаться бегством, она лишь с трепетом смотрела, как он раздевается — с какой-то необыкновенной экономией движений и плавной, возбуждающей мужской грацией. Ее восхищенный взор следил за игрой мышц у него на груди, пока он вытаскивал руки из рукавов. Она во власти безумия от любви к нему. Что он собирается делать? Разве это все еще имеет какое-то значение? Разве она сможет остановить его, даже если бы хотела?

Тепло дорогого хлопка обволокло ее, словно его руки, словно сама любовь. О, если бы это была действительно его любовь, а не сброшенная с плеч рубашка! Ткань прильнула к ней, вбирая в себя оставленную грозой влагу, прогоняя холод.

Лайон взял ее за руку и потянул к лестнице.

— Куда мы идем?

— Туда, где не дует. — Он поднялся на одну ступеньку ближе к ней. Когда она отступила, он остановился, пробормотав какое-то проклятие. — Вы стоите здесь, вся мокрая и красная, такая возбуждающая, а моя рубашка облепила ваше тело там, где положено быть моим рукам, — процедил он с тихой угрозой. — Черт побери, в этом виде ваше место — на обложке «Гэллантс», а этой ночью — у меня в постели.

Она смотрела на него во все глаза, ошеломленная резкостью его тона. Трепетал каждый нерв, напряглась каждая мышца. Она желала его, но боялась того, что произойдет, если она протянет руку и коснется желвака, вздувшегося у него на скуле. Кончики пальцев покалывало и жгло от желания прикоснуться к нему.

Она понимала, что если так сделает, то он получит желаемое — послушную игрушку, а она никогда уже полностью не оправится после встречи с ним. Как он может, как смеет так с ней поступать? Он прекрасно знает о своей чувственной силе, этот проклятый бабник, решивший во что бы то ни стало добиться победы и на этот раз!

Она с вызовом вздернула подбородок.

— Как это любезно с вашей стороны — пожертвовать мне несколько минут вашего драгоценного времени. — Ее голос был слаб, но зато буквально источал сарказм. — Но мне не нужны ваши уроки любви. Мне и так неплохо. Когда-нибудь появится мужчина, который полюбит меня — такую, какая я есть, со всеми моими досадными принципами.

Он нахмурился, по его лицу пробежала тень разочарования и досады.

— А знаете ли вы, что до вас меня еще не отвергала ни одна женщина? — В его низком голосе слышались резкие ноты. Он сжимал ее руку, словно не понимая ее отказа и ожидая, что она последует за ним куда угодно и что бы ни случилось.

Она улыбнулась, потом хихикнула. Это была истерическая реакция, но она ничего не могла с собой поделать.

— Не переживайте, дорогой. Вы все так же неотразимы. Зачем, по-вашему, я надела это… это треклятое белье? — выпалила она, и ее глаза наполнились слезами. — Затем, что хотела — пусть на одну минуту — посмотреть, могу ли я конкурировать с вашими женщинами!

Она прикусила язык, ненавидя себя за это признание. Ненавидя себя за то, что дала ему оружие против себя. Но Эмили знала, что теперь стала сильнее. Она теперь может сопротивляться искушению совершить в последнюю минуту безрассудный поступок. Сдавшись, она слишком многим рискует. Так что, если Лайон сегодня попытается взять ее силой, она будет драться, она поднимет на ноги весь дом.

Выражение его лица оставалось все таким же недоверчивым и жестким, а эротическое напряжение, скопившееся в пространстве между ними, стало почти осязаемым. Она видела, что ее резкие слова уязвили его и что он силится не потерять самообладания. Во время этой битвы взглядов она уловила, как что-то новое промелькнуло у него в глазах, и у нее возникло очень странное ощущение, что это беспомощность. Встретившись с безоговорочным отказом, он не знал, как ему себя вести. Мистер Сексобог раньше с этим не сталкивался! Пролетело несколько напряженных секунд, и наконец уголки его губ скривились в мрачной усмешке.

— Хоть одно вы усвоили за время нашего знакомства.

Она побледнела.

— Что же это?

— То, что у привлекательности и сексуальности есть и своя отрицательная сторона. Я бы советовал вам, когда вернетесь к себе в Айову, позаниматься на курсах самообороны. Или, как минимум, не разгуливать без одежды публично.

Она резко втянула в себя воздух и с силой вырвала у него руку.

— Вы нравились мне больше, когда были всего-навсего самодовольным мастеровым! — Ей внезапно пришла в голову одна мысль, и она требовательно спросила: — Зачем вы вообще строите этот коттедж?

По тому, как он вдруг наморщил лоб, она поняла, что своим вопросом застала его врасплох. Было похоже, что ему и самому эта мысль уже не раз приходила на ум.

— Это хобби. — Совсем для него нехарактерное смятение оказалось таким милым, что на нее нежданно нахлынула волна теплого чувства к нему.

Должно быть, он уловил в ней эту смену настроения, потому что она и опомниться не успела, как оказалась в его объятиях, а его губы мягко касались ее губ, приводя в восторг, искушая, ослабляя сопротивление.

Его руки разгоняли по ее коже опьяняющий огонь, его пальцы пробрались под рубашку, охватили ее обнаженные ягодицы. Эмили застонала, но ее руки предали свою хозяйку, вцепившись в желанную наготу его плеч. Для нее дороже жизни, дороже уважения к себе стало теперь желание ощутить его напрягшиеся мышцы, когда он притянул ее к себе.

Он подхватил ее на руки, а их губы и языки продолжали свой радостный, самозабвенный танец. Сознание отметило, что ее несут вниз по лестнице. Ей было непонятно, как он может одновременно и целовать ее, и так быстро спускаться по ступеням. Но факт оставался фактом: они миновали один пролет, потом второй, а упоительный поцелуй все не прерывался.

Наконец она догадалась: ведь это она сама не отпускает его губ, это ее руки так крепко обвили его шею, это ее пальцы вплелись ему в волосы. У нее возникло кое-какое подозрение, она приоткрыла один глаз и неожиданно встретилась с его темным взглядом.

Отшатнувшись, она запротестовала:

— Но у вас открыты глаза!

— Кому-то же надо было вести корабль, дорогая, — усмехнулся он.