Бетти Нилс - Это судьба

Хьюго ехал медленно, расслабленно крутя руль.

— Это почти невероятно. Ты моя жена, Сара, а в нашей семье вкусы и взгляды на важные вещи почти всегда совпадают.

Стук ее сердца почти оглушил ее.

— А я важная вещь?

Он быстро взглянул на нее:

— Конечно. Я достаточно стар, чтобы считать, будто жена — важная и постоянная часть мужской жизни.

Она перевела дыхание. Может, сейчас тот момент, чтобы попытаться сказать ему. Она восстановила дыхание, но не успела рта раскрыть, как он воскликнул:

— Это был неплохой день, как ты считаешь? Тебе понравился мой дом?

Она решительно расправилась с разочарованием.

— Очень! Просто я не представляла себе, что он такой… такой величественный.

Он недоверчиво взглянул на нее:

— Он нам таким не кажется. И ты не будешь так считать, когда лучше узнаешь его. Мы будем приезжать довольно часто. Когда мой отец умрет — надеюсь, что это случится не скоро, — и я унаследую дом, что ты скажешь, если мы поселимся здесь?

Саре не нужно было размышлять.

— О да, конечно! Мне это по душе. А ты считал, что мне не понравится здесь?

— Нет. Я считал, что ты лучше знаешь свои вкусы. Сара, но если бы тебе не понравилась эта идея, мы бы отказались от поездки.

Она переваривала молча его слова.

— Ты слишком считаешься с моим мнением, Хьюго. Я не ожидаю, что ты должен менять свою жизнь, чтобы угодить мне.

Ей послышался смех в его голосе, когда он ответил:

— Моя дорогая Сара, позволь мне решать это.

За следующую неделю они успели сделать много. Тщательно осмотрели Велюве, отужинали, как обещал Хьюго, в ресторане парка Авифауны, посетили Арнхем, где Сара провела пару захватывающих часов в музее под открытым небом и накупила всем подарки, затем вернулись в Амстердам, чтобы она смогла насладиться путешествиями по его каналам и осмотреть музеи. Хьюго пригласил ее на обед в отель «Де Недерлэнд» и в Алкмаар, чтобы познакомить со своими тетушками — тремя милыми старушками, живущими в домике, который мог составить конкуренцию любому музею. Они обожали Хьюго и были готовы обожать и Сару. Тетушки Хьюго заставили Сару пообещать, что она очень скоро вернется и проведет с ними несколько дней. Она услышала, как Хьюго обещает, что они вновь приедут ранней весной, разумеется с Сарой.

Они также ездили в Хассельт, к его сестре Джоанне. Сентябрьское солнце освещало маленький, почти средневековый городок, мирный и старомодный, расположенный неожиданно близко от шумной магистрали. Джоанна жила на самом краю города с мужем, местным доктором, и четырьмя детьми. Ее дом очень походил на дом их родителей, только был поменьше и казался заполненным велосипедами, удочками и собаками. Дети, вежливо познакомившись с Сарой, тут же окружили своего дядю, который тотчас исчез вместе с ними осматривать новую лодку. Их отец только что вернулся с обхода, молчаливый человек, явно обожавший жену. Они втроем сели пить кофе, и Сара тут же решила, что семейство ей ужасно нравится. К тому времени, когда вернулся Хьюго вместе с детьми, она уже подружилась с Джоанной. Столкнувшись с его проницательным взглядом, которым он окинул женщин, едва войдя в комнату, Сара поняла, что он нарочно оставил их вдвоем.

Точно так же он поступил в Вассенааре, добродушно играя со своими маленькими племянниками, пока Сара знакомилась с его сестрой Катериной. Катерина была моложе, чем Джоанна, и красивее. У нее были такие же серые глаза, как у Хьюго, и его спокойные манеры. Она провела Сару по дому, большому, крытому соломой коттеджу в тенистом переулке Вассенаара. Он был прелестно обставлен, что явно потребовало много времени, желания и денег. Хьюго предупредил, что муж Катерины весьма преуспевающий адвокат. Сара встретилась с ним за ленчем и была удивлена, увидев тихого, неприметного человека с незапоминающимся лицом. Она попробовала на обратном пути поговорить с Хьюго о детях. Ведь он явно был привязан к ним, но муж вежливо отклонил эту тему. В свою комнату она отправилась в легкой панике оттого, что жизнь больше не представлялась ей такой простой и понятной, как перед свадьбой. Но тогда она не любила Хьюго.

Они провели день в «Ноордост Полдер», поскольку Хьюго объявил, что это настоящее чудо, сотворенное голландцами. Сара решила, что там уныло и неинтересно, хотя и отдавала себе отчет в грандиозности задачи, которую поставили перед собой голландцы. Она с интересом слушала, пока он объяснял, что уже сделано.

— Мы сделаем все, от нас зависящее, чтобы наша страна не сползла назад в море, — закончил Хьюго.

Сара посмотрела на него, затем задумчиво произнесла:

— Как странно. В Англии я всегда считала тебя англичанином. Да, конечно, время от времени акцент выдавал тебя. Но сейчас ты совершенный голландец. Даже когда говоришь со мной по-английски.

Хьюго засмеялся:

— Ты знаешь, Сара, я начинаю сомневаться, что ты все хорошо обдумала, прежде чем выйти за меня замуж. — Он по-прежнему смеялся, но его глаза внимательно изучали ее, вгоняя в краску.

— О нет, я думала… н-ну, сначала я была не совсем уверена. Это было… дело в том… — Она смутилась еще больше под его пристальным взглядом.

Тогда он схватил ее за руку и воскликнул в своей обычной безмятежной манере:

— Бедная Сара! Я шучу. Давай пойдем в «Кампен» и пообедаем, а затем проведаем родителей.

Остаток дня прошел превосходно. Родители Хьюго были так внимательны к ней. Разговор зашел об их ричмондском доме и о Шотландии, и о том, смогут ли родители навестить их в Лондоне.

— Приезжайте на Рождество, — пригласил Хьюго, — и, возможно, мы сможем убедить родителей Сары приехать в это же время. Тебе нравится эта идея, Сара? — Он с улыбкой повернулся к жене.

Сара удивилась. Он выглядел красивее, чем обычно. Ей хватило одного взгляда, чтобы унестись в страну грез, где Хьюго внезапно и бурно влюбляется в нее.

— Дорогая? — Мягкий вопросительный голос мужа вернул ее в действительность, хотя на мгновение ей показалось, что это часть ее мечтаний, которые каким-то образом сбылись.

Она поймала на себе улыбающийся взгляд свекрови и, покраснев, поспешно ответила:

— Это было бы чудесно, Хьюго, — и с облегчением почувствовала, что краска исчезает с ее щек, хотя сердце по-прежнему как сумасшедшее прыгало в груди. Ей следовало бы научиться не краснеть — это становилось просто смешно. Но Мевроув ван Элвен явно не разделяла ее взглядов, так как одобрительно кивнула и сказала, ни к кому в особенности не обращаясь:

— Многие девушки многое бы отдали, чтобы уметь так мило краснеть.

Сара спросила с несчастным видом: