Сара Орвиг - Незаконченная фреска

Они прервали свой спор, потому что официант подошел принять их заказ.

— Я буду форель, запеченную с орехами пекан, — сказала Кэтрин, и официант кивнул. Бросив взгляд на Кейда, она уловила на его лице выражение замешательства. Кейд заказал лобстера и, как только официант ушел, наклонился к ней.

— Так ты больше не любишь ребрышки?

— Нет. Мои вкусы сильно изменились за эти годы.

Он посмотрел на нее задумчиво.

— Нет смысла провести в спорах весь вечер. Давай договоримся прямо сейчас. — Кейд поднялся. — Позволь показать тебе кое-что.

Заинтригованная Кэтрин встала. Кейд предупредил управляющего, чтобы ужин отложили до их возвращения. Ее любопытство возросло. Они направились к одному из лучших отелей Форт-Ворта.

— У меня здесь номер. Вот почему сегодня мы ужинаем в клубе «Миллингтон», а не в «Петролеум клубе». «Миллингтон» ближе. Я хочу показать тебе то, что собирался продемонстрировать после ужина.

Кэтрин остановилась.

— Твой номер?

— Туда мы и направляемся. У меня есть светокопии дома, который я строю. Тебе не повредит, если ты поднимешься и взглянешь. А потом мы вернемся к нашему ужину.

— Мне не нужны никакие светокопии, — заявила она. — Нам нечего обсуждать.

— А фрески для моего дома?

— Ни за какие деньги ты не наймешь меня, — сказала она, повернувшись к нему и ткнув его в грудь указательным пальцем. — Нет, Кейд. — Внутри у нее все кипело, а на лбу выступила испарина. В любой момент она могла утратить свою тренированную железную волю и высказать ему все, что накопилось за девять долгих лет. Их последний день вдвоем был свеж в ее памяти, словно это случилось вчера. Стоило Кейду появиться — и вся боль вернулась, и это как раз тогда, когда казалось, что она наконец освободилась от нее.

- По крайней мере посмотри.

— Нет! — воскликнула Кэтрин. — В этом нет смысла. Никакого! Я не собираюсь работать на тебя и мучиться. Ты и так достаточно мне навредил, черт побери.

— «Черт побери» — это правильно, - ответил Кейд ровным голосом. — Это всего лишь работа. Просто все — я имею в виду, все галеристы, рекламщики и художники — сказали, что ты лучшая. Будь профессионалом, — скомандовал он. — У нас впереди целый вечер, и нам предстоит или кричать друг другу о нашем прошлом горе, или обсуждать роспись, которую я хочу видеть в своем новом доме. Взгляни на чертежи. — Он потянул ее за руку. — Ты же эксперт.

В молчании они поднялись на лифте на верхний этаж отеля. Кейд отпер и распахнул дверь.

Она вошла в просторную гостиную, выдержанную в бежевом и белом тонах. В примыкающей к ней столовой стояли стол и восемь стульев. За стеклянной дверью виднелся балкон с металлическим столиком и креслами.

Кейд скинул пальто, и Кэтрин вспомнила времена, когда он раздевался перед тем, как заняться с ней любовью. Во рту у нее пересохло.

Кейд убрал со стола хрустальную вазу со свежими цветами и разложил чертежи. Она смотрела на его руки красивой формы, пока он расправлял плотную бумагу. Кейд стал гораздо привлекательнее, но теперь ей казалось, что она замечает в нем прежние черты, знакомые с юности, когда они были безумно влюблены.

Еще один знак его нынешнего преуспевания — светокопии трехэтажного особняка с двумя огромными крыльями.

— Что, Кэтрин? - спросил он.

— Ты уезжал отсюда без денег. У тебя хорошо шли дела, Кейд.

— Мне повезло, — бросил он небрежно, словно не сделал ничего такого. — Вот мой дом. Он реконструируется, так что я там не живу. Мне хотелось бы иметь росписи в шести комнатах.

— Кейд, мы зря тратим время, — сказала Кэтрин с раздражением.

— Назови мне цену, — настаивал он.

— Нет, не буду. Разве ты не понимаешь, что я возненавидела тебя, когда ты сбежал перед нашей свадьбой? Ты хоть представляешь, каково мне было? — спросила она, отказавшись от привычной сдержанности. Его терпеливое молчание разозлило ее еще больше. — Ты унизил меня и разбил мне сердце! Я даже не думала, что может быть так больно! — Однажды начав, она уже не могла остановиться, слова вырывались одно за другим. — Ты ничего не объяснил мне, ни о чем не предупредил. Просто исчез. Бросил меня самым ужасным, самым жестоким из всех возможных способов.

Он вздрогнул и побледнел, но сохранил непроницаемое выражение лица.

Вдруг вся накопившаяся ярость выплеснулась на поверхность, и она сделала шаг, намереваясь ударить его.

Как молния, он перехватил ее руку и удержал, но не настолько сильно, чтоб причинить ей боль.

— Ты не можешь ударить меня, если не знаешь, что и почему произошло тогда, — сказал он.

Прошло несколько мгновений, они смотрели друг на друга, и тут ее гнев уступил место другому чувству.

Пока Кэтрин заглядывала в глубину его глаз, он изучал ее губы, и от этого они будто пульсировали. С самого начала его поцелуи лишали ее всякой воли к сопротивлению.

Жар влечения охватил ее тело. Оба тяжело дышали. Потом все исчезло, осталось лишь желание поцеловать его. Кэтрин уже тянулась ближе к нему — и вдруг поняла, что делает. Она откинула голову назад и встряхнулась.

— Черт тебя побери, Кейд. Ты так мне ничего и не объяснишь?

— Я не для того вернулся в Техас, чтобы ковырять болячки и разбрасывать упреки, — сказал он, выпуская ее руку. — Нет смысла вытаскивать все эти воспоминания. Не сейчас. Я причинил тебе боль и сожалею об этом, — произнес он примирительно, отчего она рассердилась еще больше.

— Сожаления здесь не годятся! — бросила она и, отвернувшись, отошла к окну. Слезы подступили к глазам. — Я не хочу иметь никаких дел с тобой, Кейд.

— Но ты можешь взглянуть на план дома.

Кэтрин обернулась и посмотрела на него, а он стоял и невозмутимо ждал. Она пересекла комнату и встала в нескольких футах от него.

— Вот это столовая, и я хочу, чтобы на стене была фреска, — сказал он, показывая пальцем. — Здесь задуманы окна с витражами, и сад снаружи не будет виден, поэтому подойдет пейзаж.

Кэтрин внимательно изучала план залы со сводчатым потолком и громадным каменным камином. Он заказывает шесть фресок. Она прикинула стоимость и предположила, что с Кейда легко можно

взять больше. Каким счастливым случаем была бы эта работа, если бы ее предлагал кто-нибудь другой!

Кейд достал новые бумаги, и она снова уставилась на его красивые руки, которые заботливо разглаживали лист. Кэтрин помнила эти руки на своем теле, соблазнительно гладящие его, волшебные руки, от прикосновения которых ее охватывало пламя. Все, что он делал, провоцировало воспоминания, которые были слишком живы. Пытаясь полностью сосредоточиться на чертежах, она наклонилась над столом.