Шарлотта Хьюз - Плут

Женщины присылали цветы, штаны, подвязки и все, что угодно, в надежде провести с ним вечер наедине. Вначале это все забавляло, затем он нашел это скучным. Но Коуди может смотреть на него, сколько ей заблагорассудится. Возможно, она поймет, сколько потеряла когда-то.

— Здесь сказано, что вы сдаете квартиры с одной спальней, — пояснил он. И на окне вывеска. Это так?

Коуди быстро кивнула.

— Да, но почему ты захотел снять комнату Именно здесь?

Он еще раз огляделся, оценивая старомодную плетеную мебель. Она немного покосилась и осела, но выглядела, тем не менее, гостеприимно, как и яркие красные цветы, растущие в глиняных горшках. Эта обстановка была далека от его новомодного жилища в Мемфисе. Кроме того, в данный момент у него были дурные новости из Мемфиса и Нэшвилла.

— Просто прочитал объявление. Я сделал что-то не так? — спросил он после некоторого замешательства.

— Да нет. Все нормально.

При других обстоятельствах Коуди трепетала бы от перспективы сдать ему квартиру. У нее было на что потратить деньги, а спрос на квартиры в Калгари был невелик. Но сдать ее Дикону Броуди! Она, видимо, сошла с ума. Она не могла представить себе жизнь в одном городе с ним, а уж под одной крышей! Более того, она не может себе вообразить, что он хочет остановиться здесь. А как быть с Кетти?

Нет, это не пойдет. Интуиция говорила ей, что надо побыстрее избавиться от него и держаться как можно дальше, так же, как и не допускать к нему все, что ей дорого. Между ними осталось слишком много пережитого, слишком много недосказанного, что уже не заберешь назад. Слишком много того, в чем надо было быть осторожнее. Но…

— Просто я уверена, что здешняя обстановка соответствует твоему привычному образу жизни, — по-деловому проговорила она. — Кухня немногим больше туалета.

— Ну, я не много готовлю, а тебе, кстати, известно, что я люблю укромные места…

Коуди вспыхнула. Он знал все ее слабые места… Она уже приготовилась отвечать, когда через дверь просунулась Кетти.

— Мам, там тип из винной лавки позвонил и сказал…

Она вдруг замолкла, увидев Дикона. Казалось, что глаза у нее вот-вот выпрыгнут из орбит и покатятся по крыльцу.

— Боже милостивый, да это Дикон Броуди!

— Кетти!

У девочки ярка вспыхнуло лицо.

— Извини, мам, так, выскользнуло…

Она шагнула поближе к темноволосому мужчине.

— Вы ведь Дикон Броуди? Певец сельских вестернов.

Она таращила глаза, впиваясь ими в его штиблеты, джинсы и дорогой автомобиль у обочины.

— И вы приехали на этой роскошной машине?

Дикон кивнул. Улыбка чуть приподняла его губы, когда он увидел ее восторг. Она была молодой копией своей матери. И действительно, когда он впервые встретился с Коуди, она была немногим старше своей дочери.

— Кетти, возьми себя в руки! — проговорила Коуди, злясь на дочь и испытывая смущение от ее проявления чувств и в то же самое время желая устранить ее от Дикона как можно дальше.

— Так что сказал человек из винной лавки?

— Какой человек? — заморгала Кетти и оторвала взгляд от Дикона. — А… тот… У него не хватает двух бутылок необходимого шампанского, которые ты заказывала, и он хочет знать, нельзя ли заменить их более дешевыми?

Глаза ее снова вернулись к Дикону.

— Я вообще-то сказала, что нам все равно, хоть конской мочой. Но только побыстрее. Но он хотел, чтобы я получила от тебя подтверждение. Броуди будет петь сегодня на вечере? Или…

— Нет, — отмела предположение Коуди. — Скажи хозяину лавки, что я дала добро. Пусть приносит немедленно.

Кетти не пошевельнулась.

— Ну, двигайся же, пожалуйста. Девочка вздохнула.

— Да, да, да, — пробормотала она. — Но я хочу получить автограф мистера Броуди, прежде, чем он уйдет.

Она исчезла внутри.

— Извини, Дикон, — обратилась к нему Коуди. — Моя дочь чересчур… хм… эмоциональная. Во всяком случае, я сейчас несколько в панике. Мы не только сдаем квартиры, но и используем первый этаж для заседаний, приемов и всего такого. Сегодня здесь свадебный обед… Ну, так что я говорила?

«Она несколько раз повторила мы, — отметил он, — что означает, что муж также участвует в ее деле». Он ничего не мог с собой поделать, но его заинтересовало, какого мужа она себе выбрала.

— Ты пыталась найти предлоги, почему мне не следует снимать тут квартиру… — напомнил он. От этой мысли у него что-то сжалось в груди. Он не любил чувства отчаяния, а тем более боли, он терпеть не мог думать, куда деваться на ночь. Ему никогда не следовало возвращаться в Калгари… Слава и богатство ничего не значат для этих людей.

— Но увидев твою дочь, я понял и услышал ясное и громкое предупреждение.

— Мою дочь? — вдруг забеспокоилась Коуди. — Я не понимаю, что ты хочешь сказать?

Жесткий блеск в его глазах лишь намекнул на злость и горечь.

— Коуди, ты пустишь меня в свой дом? Скажи мне причину, почему ты не хочешь.

Она открыла рот, но прежде, чем она успела ответить, он шагнул так близко, что Коуди могла почувствовать запах его лосьона и увидеть свое отражение в его зрачках.

— Почему ты не скажешь мне прямо, что ты не хочешь моего присутствия под одной крышей с твоей дочерью? Ты такая же, как и все. По крайней мере, ты могла бы быть со мной честной. Дай мне знать, на что я могу рассчитывать.

Он стоял так близко, что пряжка его ремня врезается ей в живот. У нее участился пульс. Выражение его лица точно указывало на его чувства.

— Тебе очевидно, нравится делать из меня дурака. Ну, что ж, поздравляю, тебе это удалось, — добавил он и, ни слова больше не сказав, повернулся на каблуках и пошел прочь, оставив ее бездыханной и трепещущей.

Коуди с недоверием смотрела, как он шел к машине. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, почему он был так зол, и когда она это все поняла, то почувствовала облегчение.

— Дикон, постой, — выкрикнула она. Он проигнорировал ее крик.

— Извини, — проговорила она чуть тверже.

Она ухватила его за руку, но он не обратил на нее внимания. С таким же успехом можно было говорить с луной. Никакой реакции.

— Подожди минутку!

— Да, что? — он взглянул на нее. Коуди резко остановилась. Стоя у своей сверкающей машины, он выглядел так, словно только что сошел с экрана коммерческого телевидения. «А он действительно красивый, дьявол», — подумала Коуди. Но ведь он всегда выглядел божественно. А прикосновения? Она до сих пор вспоминает его кожу… мускулистое ощущение его спины…

— Что ты о себе воображаешь? — заявила она, отметая побочные мысли. Он взглядом следил за ее потяжелевшими грудями. Взгляд твердый, проникающий. Коуди чувствовала себя голой и беззащитной, словно он просто сорвал с нее блузку. Она чувствовала себя пылающей и липкой одновременно. И как это ему удается? Она начала злиться, поняв, как много власти он имел над ней даже теперь. И если не над жизнью, то, по крайней мере, над ее чувствами.