Вайолетт Медоу - Любовь по наследству

— Кто? Энн? — спрашивает незнакомец. — Гм… Я бы сказал, на любителя.

Бросаю на него беглый вопросительный взгляд и пожимаю плечами.

— По-моему, с такой внешностью, как у нее, можно смело сниматься в рекламе, допустим, элитной косметики.

— Может быть, может быть… — бормочет он, с прищуром присматриваясь к Энн. — Только мне она всегда напоминала… гм… собачку.

От неожиданности я усмехаюсь.

— Кого-кого?

— Собачку, — повторяет мой собеседник, поднося к лицу руку и что-то изображая. — Знаете, есть такие породы… Что-то вроде бульдога или мопсика.

Не слишком красиво являться на свадьбу и обсуждать с первым, кто к тебе подошел, внешность других гостей. Но этот парень говорит об этом так просто и безобидно, что я смеюсь и снова смотрю на Энн. Теперь, когда он упомянул мопсиков, мне тоже кажется, что в ней есть явное сходство с ними. Может, потому, что ее нос немного широковат и как будто слегка приплюснут, или из-за складок, что идут косыми линиями вверх от уголков губ.

— С другой же стороны… — Незнакомец немного наклоняет голову набок. — Да, она вполне ничего… Но вы гораздо красивее, — будто между делом прибавляет он.

Я резко поворачиваю голову, наши взгляды снова встречаются, и я опять вижу в темных глазах перед собой прозрачные колышущиеся язычки пламени. У меня внутри что-то замирает, и кажется, что в эту секунду музыка и смех тактично удаляются на несколько миль.

Вздрагиваю, будто прихожу в себя от полузабытья, сконфуженно краснею, отворачиваюсь и протягиваю руку за отставленным бокалом, чтобы на что-нибудь переключить внимание. Ее уверенно и вместе с тем бережно останавливает его рука, крупная и широкая.

— Минутку, — просит он. — Подождите…

Я изумленно наблюдаю, как мой необыкновенный собеседник огибает угол стойки и что-то говорит бармену. Тот кивает, берет из ведерка со льдом непочатую бутылку шампанского, откупоривает ее и наполняет два бокала искристой светло-янтарной жидкостью.

— Вот, — говорит незнакомец, возвращаясь и протягивая мне бокал. — Шампанское лучше пить холодным, иначе не почувствуешь всей его прелести.

— Это верно, — бормочу я, беря бокал чуть более торопливо, чем позволяют правила приличия, и делая чуть более жадный, чем следовало бы, глоток. Ледяной напиток и игривые пузырьки помогают прийти в норму. Улыбаюсь и с опозданием произношу: — Спасибо.

Брюнет кивает.

— Кстати, я не представился, — протяжно говорит он. — Кеннет О’Дин.

— Рейчел Ковингтон, — отвечаю я. Мы обмениваемся рукопожатиями.

По-моему, моя рука задерживается в его несколько дольше положенного. Впрочем, может, мне это только кажется: с того мгновения, когда он подошел ко мне, время будто потекло в ином темпе. Опускаю руку и делаю еще глоток шампанского.

— Когда я вас увидел, подумал: удивительно, что столь прекрасная женщина стоит одна, — говорит Кеннет.

Взмахиваю рукой.

— Вы мне льстите. Я сегодня в полдень прилетела из Сиднея и с дороги выгляжу отнюдь не лучшим образом.

— Тем не менее смотритесь на все сто, — без тени иронии говорит Кеннет.

Усмехаюсь и заглядываю ему в глаза. Они серьезные и таинственно сияющие.

— Благодарю за комплимент, — говорю я, отворачиваясь. — Я стою одна, потому что… — Вообще-то при желании я без труда нашла бы себе компанию. У австралийца это в крови: он в любом обществе чувствует себя своим. Болтать с незнакомыми — для нас это в порядке вещей. Что может быть проще? Выбираешь, с кем не прочь пообщаться, подходишь, приветливо улыбаешься, задаешь любой вопрос об оформлении зала, певцах или гостинице, а дальше все происходит само собой. Но сегодня все мои мысли о Джейкобе, а из-за разочарования не было никакой охоты с кем-то беседовать. Что же до Кеннета… Он исключение. В нем самом, как мне кажется, полно загадок. Благодаря ему я даже стала смотреть немного по-новому и на молодых, и на их гостей. С его появлением на все вокруг будто вдруг опустился невидимый покров и краски стали ярче, звуки глубже, а лица выразительнее.

— Вы стоите одна, потому что никого здесь не знаете? — подсказывает мне Кеннет.

— Гм… отчасти, может, и поэтому. К тому же опять-таки дает о себе знать усталость. В последнее время путешествовать на подобные расстояния мне доводится самое большее раз в год. И хорошо, если есть возможность отдохнуть от суеты аэропорта. Сегодня, увы, я, что называется, попала прямо с корабля на бал.

Кеннет понимающе кивает и хитро улыбается.

— Значит, вы предпочли бы, чтобы вам вообще не мешали? Постоять в одиночестве, молча понаблюдать за этим сумасшествием?

— Почему сумасшествием? — интересуюсь я.

Кеннет кривится и машет рукой.

— Давайте об этом не будем?

Пожимаю плечами, заинтригованная.

— Вы не ответили, — напоминает он.

— Не ответила?

— Я спросил, не в тягость ли вам собеседник, который навязывает свое общество, не удосужившись узнать, нуждаетесь ли вы в этом.

— А-а, вот вы о чем, — с самым серьезным видом произношу я и притворяюсь, что задумываюсь. — Гм… Пожалуй, вас я потерплю. Мне нравится… э-э… цвет вашего галстука. Зеленый. Зеленый всегда успокаивает.

Джонатан до сих пор не может определять, когда я шучу, когда нет, и принимает подобные выходки за оскорбление. Кеннет же гордо выпячивает грудь и раздвигает пошире полы пиджака. Я одобрительно киваю, и тут мы оба прыскаем со смеху. Проходящие мимо три девицы бросают в нашу сторону любопытные взгляды. Сейчас, наверное, обменяются мнениями о моей внешности и придумают, что у нас с Кеннетом намечается роман, о котором не может быть и речи.

2

— А вы? — спрашиваю я. — Такое впечатление, что вы знаете тут всех до одного.

— Да, почти всех, — отвечает Кеннет.

Мы сидим у дальней стены зала за свободным столиком, на котором, кроме двух наших бокалов и лампы, больше ничего нет.

— Значит, вы родственник? Или ближайший друг? — интересуюсь я.

— Отчасти и то и другое, — сдержанно говорит Кеннет, и я начинаю гадать, что это значит.

— Невесты?

— Да.

У Джейн Беккер, в замужестве Уитлер, Джейкобовой сестры, помимо Норы, насколько мне известно, есть еще одна дочь, а сыновей вроде бы нет. К тому же фамилия Кеннета не Уитлер и не Беккер. Может, Джейн не первый раз замужем и Кеннет ее сын от прежнего брака? Задумываюсь, как бы потактичнее спросить, верна ли моя догадка, когда Кеннет кивает на двух перешептывающихся подружек невесты и произносит:

— Вам не кажется глупой эта традиция?

— Какая? — недоуменно уточняю я.