Манкая - Лариса Шубникова
Значит, нужно поздороваться и ничего из себя не корёжить. Мама в таких случаях советовала говорить правдиво. Точнее, если не знаешь, что сказать, говори правду или молчи. А маме своей Митя верил и вспоминал ее советы даже после ее смерти.
Митю воспитывала мать. Отец растворился в потоке жизни, когда Мите не стукнуло и десяти лет. Мать взвалила на свои хрупкие плечи все заботы маленькой их семьи. Работала в издательстве корректором, а зарплата там совсем невелика. Добавьте сюда то, что издательство было не столичным, а ярославским, и поймете масштаб катастрофы.
Маленькая женщина билась на двух (иногда на трех) работах, чтобы маленький сын ни в чем не нуждался. Чтобы не слышал обидных слов от детей и взрослых во дворе, что оборвыш или босота.
Митя маму свою боготворил. Обожал. Жалел и понимал. Уже в тринадцать лет парень понял, что не может просто так сидеть и ничего не делать, видя, как мать, уставшая до синевы под глазами, приходит домой и валится на постель. Митя «приписал» себе год и прекрасно устроился на работу в городской парк помощником садовника, по нашему озеленителя. Свою первую честную зарплату, мальчик потратил на то, чтобы купить матери новые ботинки. Ее старая пара превратилась в дырявое, ветхое нечто.
Широков до сих пор помнил выражение лица матери, когда он вручил ей свой дар. Слезы, восхищение и гордость, огромная, как ее глаза, родные и добрые. Она ничего не сказала Митьке, просто обняла и поцеловала. А утром категорически запретила работать! Привела веский аргумент на счет учебы и убедила сына, что она справится. Митька кивнул, но мнения своего не изменил.
Мама совсем не умела готовить. Ну, она, конечно, варила супы, жарила котлеты и делала компоты. Но, увы, не вкусно. Так бывает, честно! Не дано и все тут. Ну, Митька, пообещавший матери, что будет учеником школы, а не работником городского парка, решил, что помогать можно и будучи в таком статусе. И начал с того, что запретил матери таскать тяжелые сумки с продуктами, а потом стал заниматься готовкой… Полагаю, вы уже догадались, что получилось у него шикарно. Забавно, но именно это и спровоцировало митино призвание. Оно проявлялось в каждом его нехитром, поначалу, блюде. Вот это призвание и определило его стезю.
С шестнадцати лет Митька работал как проклятый. Учился, как сумасшедший. Влюблялся, как очумевший. Дрался, как психический. Иными словами, все прелести жития юного создания мужеского пола. Но, и замечательная школа жизни! А если учесть прекрасное воспитание и привитые матерью духовность, принципиальность, любовь к чтению, то вывод можно сделать только один– Дмитрий Широков не вырос козлом и эгоистом! Не милашка –святоша, а нормальный мужчина.
А потом умирала мама. Долго. Месяц. Сердечная недостаточность. Прощаясь с сыном, она сделала ему подарок.
– Сыночка, я не говорила никогда. Хотела приберечь деньги, чтобы у тебя была возможность делать то, что хочешь. Я выиграла в лотерею. Удача большая и деньги неплохие. Ты возьми и потрать с умом. И еще одно, продай квартиру нашу. Хорошо заплатят. Вот прямо сейчас и пообещай мне, что сделаешь так, как я прошу!
После ее смерти он впал в ненормальный транс, не в силах осознать всю глубину своей утраты и жертвы этой Женщины! Копить для сына, отказывая себе во всем. Даже в самой малости. И умереть как раз тогда, когда он мог обеспечить и ее и себя и даже больше!
От глубокого кризиса спасла его армия. Год своей жизни он провел в Мурманске. Да, дорогие мои, морфлот. А вернувшись, поступил в Технологический Институт пищевой промышленности (после армии все было проще) и устроился на работу в одно из заведений Ярославля. Уставал, как тысяча чертей, но добился таки и диплома и отличной работы в ресторане пятизвездочного отеля Ярославля.
Потом открыл свой собственный ресторан, потом, все же продал квратиру, бизнес и отправился в Москву. По дороге ему крупно повезло, но об этом чуть позже, ладно?
Все смотрели на него, ожидая первых его слов, будто вопрошая: «Ну, с чем пришел?».
– Добрый день, – и все.
Новые соседи помолчали, видимо ждали продолжения, но, не дождавшись, нестройно приветствовали Широкова. Сам Митька поглядывал на девушку-старушку и поражался ее сияющим глазам, добродушной улыбке. Она так славно поздоровалась, так просто и мило, что он заподозрил ее в желании подбодрить его, здорового мужика. Умилился и продолжил таки говорить.
– Я Дмитрий Широков, ваш новый сосед. Если у вас есть ко мне вопросы, я готов на них ответить, – как он и ожидал первой заговорила бабушка-пудель, та, что с изумрудами в ушах.
– Молодой человек, вы к нам надолго? – Если Митя и удивился ехидному вопросу, то никак этого не показал.
– Лет на шестьдесят, думаю, – ответ его вызвал легкую улыбку на лице красивой дамы.
– Ви ведь не станете устраивать оргии и дебоши? Дом у нас тишайший, лишние звуки неприятны, – господин в шапке попытался выяснить, чего ждать от него, Митьки.
– Обязательно буду, но не дома. Я много работаю и тут планирую только спать. Есть вероятность, что за шестьдесят лет соседства, мы с вами ни разу не увидимся, – после этих слов господин внимательно посмотрел на Митю и кивнул, скорее одобрительно, нежели с осуждением.
– А зачем тогда нужен дом, если в нем только спать? Спать можно там, где дебоширишь и безобразничаешь, – гранд-дама с любопытством ждала ответа.
– Для детей. Они точно не смогут спать там, где дебоширят и безобразничают, – да, Митя был честен, помня о мамином совете.
– У вас есть дети? – девушка даже дышать перестала от восторга.
– Пока нет, но обязательно будут. – Услышав его ответ, она слегка расстроилась, но постаралась скрыть это за улыбкой.
– Яков Моисеевич Гойцман, – господин протянул руку Широкову, получил ответное рукопожатие.
– Меня зовут Ирина Леонидовна Шульц, – еще одно рукопожатие, – А это Фира Рауфовна и Дора Рауфовна Собакевич. Ну и Юленька Аленникова.
Фира и Дора кивнули, а Юля протянула узкую ладошку, на которой Широков заметил ожёг и как опытный повар, понял сразу – от сковороды. Он сам постоянно обжигался. Это часть профессии и ее риск. Так же, как и порезы.
– Я из пятой квартиры. Слева от Вашей, четвертой. Ирина Леонидовна Ваша соседка справа, из третьей, а Яков Моисеевич из шестой. Мы соседи по площадке, – Юля улыбалась и указывала на двери, – Дора Рауфовна и Фира Рауфовна над нами, в седьмой.
Потом она спохватилась.
– Простите, я много болтаю. У вас усталый вид. Вам нужно отдохнуть. – В ответ на ее слова Митя кивнул, но не рассказал,что давно уже перестал замечать усталость свою.
– Я выживу,
