Сидни Ламберт - Ложь и любовь

Увидев взволнованную жену, Жюльен попятился и съежился, словно его собирались бить. Катрин излучала непоколебимую уверенность, и было абсолютно ясно, что спорить с ней бесполезно. Рука ее сразу легла на лоб мужа. И тут, почувствовав, что у него сильный жар, Катрин вдруг прижалась к нему и заплакала. И слезы эти были самым сильным и страшным упреком. Ни крики, ни скандал не подействовали бы на Жюльена так. Катрин плакала, потому что чувствовала себя виноватой, ведь дороже всего на свете для нее были муж и дети, и еще потому, что она просто устала. Предчувствуя, предвидя поведение Жюльена, его детское упрямство, Катрин, идя сюда, готовилась дать сумасброду-мужу генеральное сражение, но увидев его, похудевшего, со впалыми глазами, она не нашла в себе сил и слов. Только желание обнять, помочь, но не спорить, не ругаться. Жюльен склонил голову, руки его соединились на спине жены в нежном объятии.

– Пообещай мне, что дашь вызвать врача. – Катрин всхлипнула.

– Обещаю.

– Что будешь пить лекарство и делать все, что он скажет.

– Обещаю.

Увидев Катрин такой расстроенной, осознав, что причина этого состояния его болезнь, Жюльен теперь с радостью приготовился терпеть любые муки. Лишь бы жена не плакала, а улыбалась.

Дэвиду хотелось рассмеяться, хотя это было абсолютно неуместно. Теперь Жюльен обязательно вылечится.

В дверь снова позвонили. Дэвид пошел открывать. На пороге стояли Элизабет и Майкл. На хозяина дома они не обратили ровным счетом никакого внимания. Выяснять отношения они прошли на кухню. Следующие десять минут Дэвид чувствовал себя лишним в собственном доме. Пока он ходил, открывать дверь, лирическая сцена между Этьенами каким-то образом все же перетекла в драматическую. Вероятно, Катрин попался на глаза градусник. Увидев, что он показывает очень высокую температуру, она предложила вызвать «скорую». Как раз в этот момент и вошел Дэвид.

– Нет! – Жюльен бурно жестикулировал. – Дома – пожалуйста, а к этим белохалатным я не поеду ни за что в жизни. Никогда!

– Ты мне только что обещал.

– Я обещал, что буду лечиться дома. Это другое дело. Не надо проводить ложных обобщений…

Майкл и Элизабет тоже времени зря не теряли.

– У нас все кончено, – гневно, но тихо говорила она. – Я ее видела.

– Боже! – Хватался за голову Майкл. – Кого! Кого ты видела? Она подготовит нашу свадьбу. Мы родственники. Она моя сестра.

– У тебя нет сестры!

Присутствие посторонних ничуть не смущало ни одну, ни другую пару. В доме было полно места, но они ругались на кухне, и мысль уединиться никого не посещала. Напротив, Дэвиду показалось, что выяснять отношения всем вместе куда интереснее. По крайней мере, глядя на ссорившихся, можно было сделать только этот единственный вывод. Для Дэвида все объяснения двух пар слились в единый диалог.

– Ты поедешь в больницу!..

– Хороша новость! А обо мне ты подумал? Я тоже хочу в этом поучаствовать…

– Больницы – это самое гнусное изобретение человечества…

– Там хорошо. Река, огромный сад, мы отлично отпразднуем, и гостям хватит места. Пригласим всех, кого собирались. Это событие нашей жизни стоит того, чтобы на него смотрели все!..

– Мои анализы останутся при мне! Нечего на них смотреть…

– Но ведь они очень дорогие.

– Зато красивые! Милая, это же свадьба. Ненужно скупиться на экзотику!..

– Я иду звонить!

– Не поеду! Лучше умереть!..

– Вот и отлично. Ширли уже созвонилась со священником. Сейчас занимается столом. Устроим все в самые короткие сроки…

Тут уже Дэвид не выдержал и громко, никого не стесняясь, расхохотался. Похоже, правила приличия никого из присутствующих уже не волновали, поэтому он не нашел причины сдерживаться. Все замолчали и посмотрели на него. На лицах Жюльена, Катрин, Майкла и Элизабет отразилось недоумение, но затем они словно опомнились, осознав, как смотрелись их «дебаты» по семейным вопросам со стороны, и тоже рассмеялись.

В итоге Майкл и Элизабет, помирившись окончательно, уехали в гостиницу. Жюльену Катрин вызвала «скорую помощь». Дэвид остался один. Обессилев от всей этой суеты, он опустился в кресло в своем кабинете и закрыл глаза. Только одна мысль, о Мишель, наполнила все его существо. Мишель…

10

Дэвид проснулся поздно. По крайней мере позднее, чем собирался. На улице уже светало. Ему предстоял чуть ли не самый сложный день в жизни. Сегодня, если все получится, он сделает Мишель предложение. И она… Нет. Она не откажет ему.

Он позвонил в университет и попросил снять свои лекции. Это стоило ему около получаса времени и почти головной боли, которая появилась вследствие общения с администрацией университета. Поневоле вспомнилась Америка. Там один звонок – и все проблемы решены. Никто не станет спрашивать, почему ты не выйдешь на работу. Пропущенные часы просто не должны превышать определенной нормы, их не оплачивают. И только. А в Швейцарии Дэвиду уже стало казаться, что еще пара часов – и его заставят звонить в администрацию кантона или президенту, лишь после этого он получит право не проводить лекцию. Параллельно пришлось еще отменить занятия Жюльена. В итоге, когда Дэвид положил трубку, то телефон разве что не дымился.

Пока он вел переговоры, уже рассвело. Завтракать Дэвиду не хотелось, хотя с самого обеда вчерашнего дня он ничего не ел. Когда Жюльен, Катрин, Майкл и Элизабет удалились, он так и уснул в кресле. Прошло, наверное, часа три. Разбудил его звонок Катрин. Она сообщила, что у Жюльена начался сепсис, но теперь, после принятых врачами мер, все относительно нормально. Катрин благодарила за помощь и извинялась за утреннюю сцену. Оказалось, что раны, которые Жюльен получил во время своей гениальной, достойной кисти лучшего художника операции по взятию собственного неприступного замка, были плохо промыты. Попала инфекция. Жюльен застрял в больнице надолго. Как раз с того, чтобы навестить его, Дэвид и решил начать день. Билеты до Цюриха на поезд он заказал еще вчера. До отъезда оставалось еще часа четыре.

В палату к Жюльену Дэвид прошел беспрепятственно. Состояние пациента было уже вне опасности. Первая фраза, которую изрек Жюльен, была следующая:

– Я сегодня же выпишусь отсюда! Со мной уже все в порядке.

Дэвид усмехнулся. Но его друг и вправду выглядел намного лучше. Порозовел, синева вокруг глаз почти исчезла, хотя скулы все так же выделялись на лице.

– Что ты смеешься, – обиделся Жюльен на ухмылку Дэвида. – Не веришь? Вот увидишь. Сегодня же поеду домой. Хватит.

– Бога ради! – притворно согласился Дэвид. – А я посмотрю на лицо Катрин, которая зайдет к тебе после работы и обнаружит, что ее муж написал отказ от госпитализации и самовольно, не пройдя курс лечения, отправился домой.