Джудит О'Брэйди - Музыка тропического ливня

— Я тоже хочу притронуться к тебе, — прошептала она и повернулась к нему лицом. Указательным пальцем Линда провела по его резко очерченным губам, приложила ладонь к загорелой груди, покрытой короткими завитушками волос, а когда стала жадно, сладострастно целовать его, почувствовала, как легкая дрожь пробежала по телу мужчины.

Плотно прижавшись друг к другу, они не переставали лихорадочно целоваться, а их руки безостановочно гладить, изучать, ласкать все новые и новые участки распалявшейся человеческой плоти. О, какое это удивительное чувство, какое блаженство, когда тебя трогает мужчина! В объятиях Джеймса Линда просто ожила, она вся светилась и горела, каждая ее клеточка набухла и трепетала, как почка на весеннем ветру, перед тем как раскрыться. Тело молодой женщины стало плавно раскачиваться, ритмично изгибаться в такт вековой, первобытной музыки, которая зазвучала в неведомых глубинах ее существа и которая казалась ей чудом.

А в следующий миг его губы уже скользили по ее груди. Горячий язык Джеймса изощренно ласкал соски, пробуждая в возлюбленной все новые и новые дикие, необузданные желания. Из ее горла вырвался страстный вздох и тотчас как ответ на него раздался томительный стон мужчины, и для Линды время перестало существовать.

Чудо происходящего завораживало ее все больше и больше. Вдруг что-то будто оборвалось и под натиском чувств распахнулось в душе Линды. Она словно обрела невесомость и свободно взлетела вверх — это ощущение полета, парения вне времени и пространства было поразительным. Она отдавала себя во власть творимого волшебства со страстным желанием и искренней верой.

Такого магнетического влечения, такой неподдельной влюбленности Линда еще никогда не испытывала. Она полностью подчинилась гипнотическому обаянию Джеймса и в его объятиях сама себе казалась сокровищем, которым действительно дорожили. Ей хотелось отдаться ему, почувствовать его еще ближе, внутри себя, самым интимным образом, так, как того жаждет только влюбленная женщина.

Джеймс дышал медленно и неровно, его движения стали более порывистыми, менее сдержанными. Их руки и ноги переплелись, на коже выступили крапинки пота, а взаимное стремление насладиться друг другом приобрело все более откровенные и пылкие очертания. После каждого поцелуя, каждого прикосновения незримая электрическая дуга, возникшая между ними, накалялась еще больше, а неукротимый зов плоти неудержимо уносил их все дальше к сладостной бездне. Тело Линды пульсировало и дергалось, словно в ознобе. Она обхватила голову Джеймса обеими руками, стала судорожно ворошить его густые волосы; ее грудь, живот, бедра все сильнее льнули к нему в крутом изгибе; в какой-то момент женщина поняла, скорее, инстинктивно почувствовала, как волны клокочущей страсти захлестнули, размыли, снесли в ней последние островки рассудочности, и она потеряла всякое ощущение пространства и времени.

— Пожалуйста, ну пожалуйста, я прошу, — успела пробормотать Линда, и Джеймс тотчас опустился на нее сверху. В следующее мгновение они уже слились воедино в самом древнем и самом главном ритуале человечества: ритмическое действо этого ритуала вознесло их неведомой спирали на головокружительную высоту, закрутило в пенящемся гребне огромной океанской волны, которая на миг вдруг застыла в вышине, а затем яростно обрушилась на берег и окропила его миллионами брызг, золотом засверкавших на, солнце.

А вслед за тем воцарилась тишина. Они лежали, обвив друг друга руками, уставшие, переполненные, но все еще не насытившиеся любовью. Она уютно уткнулась в грудь Джеймса, и в ушах ее гулко отдавалось четкое, размеренное биение его сердца.

Произошло чудо. Чудо, которое мы сотворили вместе, в полудреме подумала она.

Среди ночи Линда проснулась, но не сразу сообразила, что прервало ее сон. Возможно, подсознательное ощущение того, что кто-то был с ней в постели. Окончательно освободившись от чар сна, Линда с восторгом поняла, что рядом с ней лежал Джеймс, и блаженно ощутила тепло его тела. Женщина улыбнулась в темноте, и ее сердце наполнилось убаюкивающей, сладостной истомой. В комнате чувствовалась какая-то необыкновенная легкость, которая, казалось, проникла снаружи, с улицы. Линда тихонечко выскользнула из-под одеяла и, осторожно раздвинув шторки, выглянула в окно. Картина, которую она увидела, заставила ее снова улыбнуться: ночью выпал снег, и все теперь светилось белизной; нетронутая чистота снежного покрова в садах, скверах и на зданиях создавала иллюзию сказочной страны, в которой вдруг очутилась Линда. В небе плыла полная луна, и ее серебряный свет скользил по снежным узорам, которыми были украшены каждая веточка, каждый сучок на деревьях. Сказочная страна была объята первозданной тишиной, и деревья в ней, стоявшие без единого дуновения ветерка, словно оцепенели. Природа за окном сотворила чудо. И это произошло неспроста, решила женщина. Это добрый знак. От такой неожиданной мысли она вновь улыбнулась. Снег завесил своим чистым одеянием прошлое, и теперь перед Линдой засияла новая надежда, открывалась новая жизнь.

Она снова нырнула под одеяло, и Джеймс сразу заключил ее в свои объятия, прижавшись горячим телом к счастливой Линде.

Утром, как только они проснулись, желание вновь вспыхнуло в них с прежней силой, и любовная игра слила воедино. Потом они спустились в кухню, приготовили кофе и вернулись в спальню, чтобы с чашечками горячего напитка расслабиться в постели.

Джеймс и Линда вышли из дома, прежде чем на кухне появились О'Коннелы, и целый день провели вместе, гуляя по улицам, заглядывая в книжные магазины, художественные галереи и антикварные лавки. Джеймс был учтив, весел, остроумен. Его спутница хохотала, и это доставляло ему удовольствие. Линде было чертовски приятно, что ее окружали таким повышенным, неотступным вниманием. Зайдя в русское кафе, они решили пообедать. Официант подвел их к столику в отдельной кабинке со стенами, обитыми красным бархатом. В ожидании заказанных блюд они старались отогреть замерзшие руки и ноги. Подали горячий борщ, и Джеймс, склонившись над тарелкой, предложил Линде поехать с ним завтра в Вермонт и провести выходные дни с его родными. Она согласилась, представив на миг встречу с его сестрицами-паразитками, как мысленно их окрестила. Линда просто сгорала от любопытства.

Несмотря на холодную погоду, день прошел чудесно. Джеймс, не корпевший над сочинением книги, чувствовал себя легко и непринужденно. Линда с трудом верила тому, каким невыносимым он был на острове в те первые дни их знакомства и как ей не хотелось даже видеть его. Во всяком случае, ей казалось тогда, что она не хотела видеть Джеймса.