Джудит О'Брэйди - Музыка тропического ливня

— Оставьте меня! — В горле у нее опять застрял ком, отчего голос стал низким и сиплым. — Меня уже мутит от таких мужчин, как вы, и таких женщин, как Доротея. — Она изо всех сил сжала кулаки, меж тем как слезы продолжали градом катиться по ее щекам, и Линде показалось, что прошлое возвращается. Она вспомнила, как однажды стояла вот так рядом с Филиппом и бросала ему в лицо те же самые упреки. — Пусть они все переспят с вами! Все, все до одной!

— Они не нужны мне, — спокойно сказал он. — Мне нужны вы.

Вслед за тем Джеймс снова поцеловал Линду. Пустив в ход язык и губы, он сразу завладел ее ртом так, словно тот был его давнишней собственностью. Это не был нежный, страстный поцелуй романтического любовника. Это был поцелуй мужчины, притязавшего на то, что должно принадлежать только ему. Поцелуй мужчины, который как бы говорил своей избраннице: «Нравится тебе или не нравится, но ты моя». Словом, это был поцелуй, от которого ей, Линде, следовало бы прийти в ярость. Но вместо этого она сладостно разомлела и полностью отдалась чувству, которое он вызвал. От поцелуя у нее заиграла кровь, закружилась голова. Как это прекрасно, когда тебя так целуют! Как властно он прижимал ее к себе, как решительно впивался упругим, горячим языком в ее губы! Вот он, мужчина, который знал, чего хотел! А хотел он ее! И она была готова поверить — ей это было просто необходимо.

Ну что ж, замечательно, когда ты нужна. Она должна была согласиться с этим. А ведь слова Джеймса вновь и вновь звучали в ее голове, как поставленная на автомат пленка: «Они не нужны мне. Мне нужны вы». Ей так хотелось поверить ему. Так хотелось быть любимой им, быть его одной-единственной женщиной. Ей так хотелось, чтобы сказки становились былью…

В середине следующего дня в особняк снова приехал Джеймс. Линда не удивилась, увидев его: она знала, что Джеймс не оставит ее в покое. Этот мужчина был не из тех, кто легко сдается. При взгляде на него сердце женщины уже привычно стало биться сильнее. Он подошел к ней.

— Как вы смотрите на то, чтобы вместе поужинать?

— Нет. Я должна закончить уборку в своей комнате, мне надо привести ее в порядок. — Линда подошла к окну и сквозь зимнюю темень, поглотившую огромный город, различила холодные, призрачные сады и каменные склепы серых зданий. Даже уличные фонари, казалось, излучали ледяное сияние. Над Нью-Йорком висело свинцовое небо, пропитанное выбросами человеческого прогресса и украшенное тусклыми звездами и луной.

— Что вам осталось сделать? — спросил Джеймс.

— Я хочу захватить на остров большую часть своих игрушек и передать в сиротский приют, поэтому мне надо упаковать их. А еще — уложить игрушки, которые я решила сохранить у себя. Миссис О'Коннел обещала сварить мне суп и сделать сандвич.

— Я закажу что-нибудь поесть нам на двоих.

— Как вам угодно. — Она равнодушно махнула рукой.

Подойдя к Линде, Джеймс накрыл ее руки своими ладонями и спокойно спросил:

— Что случилось?

— У меня нет больше родного крова, где я могла бы в любой момент найти пристанище. — Линда тихонечко всхлипнула.

— У вас есть брат.

— Я знаю, но он… Мы с ним, скорее, хорошие знакомые, нежели родственники. Он холост, и у него квартира, в которой он никогда не бывает. Нет, это уже совсем другое дело. — Ей стало жаль себя. Бедная Линда осталась одна-одинешенька в огромном злом мире. — Я чувствую себя такой одинокой! — Ее голос задрожал. — У меня никого нет.

— У вас есть я.

— Вы? — Она подняла на него глаза. — Как это?

— Я сейчас рядом с вами, держу вас в объятиях и утешаю; вы сдаете мне часть своего дома на острове, а поскольку я еще долго буду писать книги, нам с вами придется так же долго жить под одной крышей. Иными словами, вы не одиноки. У вас есть я. Завтра вечером я помогу вам упаковать игрушки, а сейчас давайте заедем куда-нибудь поужинать.

— Я не голодна.

— Вы всегда голодны. Идемте, — произнес он тоном, не терпящим возражений, и тут же начал действовать: помог Линде надеть пальто, подал сумочку и подтолкнул к двери. У главного входа их ждал лимузин с шофером, любезно предложенный издателем Джеймса Кэрригана.

В автомобиле она откинулась на мягкую спинку сиденья и закрыла глаза. В следующую секунду до нее донесся голос Джеймса, назвавшего водителю адрес, а затем звон хрусталя.

— Вот, выпейте, — сказал он. Линда открыла глаза и взяла из его рук бокал — водку со льдом. То же самое она пила накануне на вечеринке.

— Благодарю.

Итак, она ехала в ресторан с прославленным автором приключенческих романов Джеймсом Кэрриганом. Линда состроила сама себе рожицу: не забывай, что это тот самый писатель, который почти вышвырнул тебя из своего дома, когда ты захотела вернуть подобранные на пляже листки его же рукописи. Не забывай также, что он объект для посягательств всех женщин, оказывающихся с ним рядом.

Нет, это не тот мужчина, который тебе нужен, решила Линда. Отныне ты должна держаться с Джеймсом вежливо, сдержанно, отчужденно. Но…

Но Джеймс ослеплял ее своим обаянием.

В ресторане они уселись за столик, стоявший поодаль от остальных. Им никто не мешал, и ничто их не отвлекало друг от друга. Рядом не было никаких раболепствующих поклонниц. Не раздавались телефонные звонки от его жалующихся сестер. Не было пишущей машинки, которая бы зазывала его снова сесть за работу. Не было Норы. Они были только вдвоем — и ни души больше.

Они говорили без умолку. Линда поведала Джеймсу о своих планах заняться выращиванием трав на острове, а он рассказал о том, что его фоторепортерская карьера началась с двадцатидолларового фотоаппарата, который подарил ему отчим, разводивший коров. Джеймс снимал все подряд — облака, мертвых скунсов на дорогах, коров, трактор, своих сестер в те моменты, когда они не видели его.

Поданные блюда оказались необыкновенно вкусными; с аппетитом поглощая их, Линда обнаружила, что все-таки проголодалась. Ее собеседник поведал о фильме, который снимался по его новой книге. Линда наслаждалась голосом Джеймса и любовалась его лицом, на которое падал мягкий золотистый свет от зажженных свечей.

Вечер получился изумительным, и она от души поблагодарила Джеймса.

На следующий день он приехал к ней в особняк в половине седьмого вечера. Когда дверь в комнату отворилась, Линда увидела перед собой Джеймса с коробкой в руках.

— Мы можем перекусить, пока будем упаковывать игрушки, — сказал он.

В коробке, как в роге изобилия, оказалось все: различные деликатесы, вино, бокалы, скатерть, вазочка с красной розой и две длинные белые свечи. Так что сервированный Линдой маленький столик выглядел красиво и романтично. Осталось только усесться за него и приступить к трапезе. Что они и сделали, но только не сразу, а попозже, ближе к ночи, когда и принято цивилизованными людьми наслаждаться экзотическими яствами. Тем временем гость помог хозяйке разобрать и уложить в коробки набивные игрушки — медведей, обезьян, уток, щенят, лисят, тигров и даже медведя-коалу, подаренного ей австралийским другом отца. Игрушек самых разных форм и размеров было столько, что их хватило бы на три или четыре сиротских приюта. Упаковав зверюшек, они выпили, а затем заклеили коробки липкой лентой и сделали на каждой краткую опись содержимого.