Памела Кент - Притяжение любви

Теперь же она понимала, что ей не по силам изменить Стефана. Более того — не стоит даже пытаться. Он не был куском глины, из которого можно лепить все, что угодно. Он был мужчиной, за которого она вышла замуж, не больше и не меньше, человеком, со свойственными ему достоинствами и недостатками. Почему и когда вдруг его недостатки стали так важны для нее, что она напрочь позабыла о достоинствах?

Линдсей прижала ракушку к груди. В какой-то миг комната закружилась перед ней в пурпурных тенях. Она пошатнулась и схватилась за стойку, чтобы не упасть. Ракушка упала и разбилась вдребезги у ее ног.

— Стефан!

Его здесь больше не было, и он не мог слышать ее плач. Она сама просила его оставить этот дом, уйти из ее жизни. Но ей никогда не хотелось, чтобы он уходил.

Так кому же из них двоих так и не удалось раскрыть свои истинные чувства?

Кабинеты Стефана Линдсей обставляла сама. Они находились в самом конце бесконечного больничного коридора. Но вид из окон компенсировал неудобство расположения. Они выходили на парк и небольшой пруд, где пациенты и навещавшие их родственники иногда кормили уток.

Сегодня она чувствовала себя неуютно. Даже утиные чучела, выставленные на стойке приемной и так подходившие к интерьеру, казались ей совершенно безжизненными. Ей хотелось выйти на улицу и покормить настоящих уток, погладить их перья. Ей не хотелось здесь находиться.

Кэрол подошла к ней поздороваться, она была более чем любезна, но Линдсей продолжала ощущать беспокойство. Опаздывать было не в духе Стефана. Он всегда относился к своим пациентам как к ровне, неважно, кто был перед ним. Она посмотрела на часы — прошло только двадцать пять минут, а ей уже казалось, что она провела здесь несколько часов.

Впервые с тех пор, как она побывала в его доме в субботу, она позволила себе вспомнить о косынке, найденной на полу. Что за женщина была ее владелица и что эта женщина значила в жизни Стефана? Линдсей была уверена, что это не могло быть какой-то длительной связью; Стефан сам сказал, что, с тех пор как они развелись, у него никого не было, и Линдсей не имела основания ему не верить. Но он сказал это еще до того, как она изгнала его из своей жизни и постели навсегда. Может, теперь он окончательно порвал с мыслью о том, что они все еще муж и жена? Может, теперь другая женщина заполнила пустоту в его жизни?

Он заслуживал того, чтобы пустота эта была заполнена. А скоро образуется такая пустота, которую самой Линдсей уже никогда не суждено будет заполнить. Она умрет, а он останется жить. Когда ее не станет, он заслуживает большего, чем дни и ночи одиночества и тоски по навсегда утраченному. Он заслуживает тепло и любовь. И Линдсей хотелось, чтобы они у Стефана были.

Но стать свидетельницей этого при жизни она была не в силах. Дверь открылась, и из холла появился Стефан. Никто не предупредил ее, что его еще нет. Единственное, что она испытала при виде Стефана, было чувство облегчения. Он осмотрел помещение и наконец увидел ее. Затем он улыбнулся другим пациентам и обмолвился парой слов с сидящим в углу пожилым мужчиной. Жестом он велел Линдсей следовать за ним.

Он провел ее прямо в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Накануне вечером он высадил детей у дома Линдсей, а сам даже не стал выходить из машины. Теперь она пыталась прочитать в его лице тень хоть каких-то чувств.

— Кэрол проведет общий осмотр и если обнаружит что-нибудь, то позовет меня. Если нет, она проводит тебя в больничное отделение и поможет разместиться. У тебя частный бокс на втором этаже. Я дал матери номер твоего телефона, так что дети смогут звонить тебе, когда у тебя не будет осмотров. Я знаю, что ты будешь о них волноваться.

Она подумала о том времени, когда дети уже не смогут ей позвонить.

— Я не сомневаюсь, что с ними будет все в порядке. К тому же им следует получше познакомиться со своей бабушкой.

— У тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы?

— Ты меня ненавидишь?

Стефан уставился на нее.

— Как ты можешь задавать мне такие вопросы?

— Я в стольком была не права.

— Сейчас не место и не время для откровений.

— Мы еще ни разу не оказывались с тобой в таком месте в такое время, правда?

— Еще будет какая-нибудь критика?

— Нет. — Она наклонилась вперед. На какое-то мгновение у нее закружилась голова и она потеряла равновесие. Пытаясь вернуть равновесие, она пошатнулась.

Стефан отступил назад.

— Слушай, Линдсей, все, что мне сейчас хочется, — это выяснить, что за болезнь в тебе сидит, если она действительно в тебе сидит. Главное не спутать ее с чем-нибудь еще. Пока ты здесь, я для тебя врач. Думаю, что так будет лучше для нас обоих.

Его логика была безупречна.

— Извини.

Что-то пробежало по его лицу, что-то незнакомое.

— Не надо извиняться.

— Это тоже не разрешено? Мне придется к этому привыкнуть.

— Зачем? Ведь ты привыкла к отсутствию общения. Ты сама сказала, что это было причиной, по которой ты от меня ушла.

Она посмотрела на него. Он не оставлял ей возможности ответить.

— Ты поговоришь со мной, когда мы закончим? — спросила она наконец. — Пожалуйста, Стефан! Мне очень нужно с тобой поговорить.

Стефан барабанил пальцами по краю стола, но ему все еще удавалось контролировать выражение своего лица.

— Давай позже об этом подумаем. Позже.

— Позже… — Теперь это слово приобрело для нее новое значение. Позже это будет непозволительной роскошью. Она медленно встала, а Стефан потянулся к системе внутренней связи.

— После осмотра Кэрол объяснит тебе, какие потребуются анализы. Некоторые могут показаться тебе не нужными, но…

— Не волнуйся. Мне необходимо полное обследование.

Его рука задержалась над кнопкой.

— Значит, никаких возражений?

— Никаких.

— Вот и хорошо.

Линдсей оперлась руками о край стола.

— Когда я смогу тебя увидеть?

— Скорее всего сегодня во второй половине дня. А если днем не получится, тогда вечером.

— Хоть этим я обязана тому, что ты так много работаешь.

Стефан вызвал Кэрол. Линдсей наблюдала за тем, как они совещались некоторое время. Затем Кэрол вывела ее из кабинета. У двери она остановилась и в последний раз посмотрела на Стефана.

— Я не хочу, чтобы ты о чем-то беспокоилась, — сказал он.

Линдсей грустно улыбнулась. Там, за окном, по небесно-синей глади пруда плавали утки. Она постаралась запечатлеть в памяти его теперешнюю элегантность, стремительное движение уток по водной глади, восторженный крик детей.

— Спасибо, — ответила она, — я знаю, что я в надежных руках.