Маргарет Уэй - Возвращение в Бэлль-Эмбер
Утреннее солнце, ярко освещавшее комнату, никак не соответствовало мрачной атмосфере за столом. Рикки ел, молча, приняв от Кэрин чашку кофе, как настоящий мужчина, без слов благодарности и время от времени бросая на сестру косые взгляды. Ему потребовалось гораздо больше времени, чем ожидала Кэрин, чтобы заговорить.
— Ну, что, мечте конец?
— Что? — подняла на него глаза удивленная Лайана.
— Ты в трансе, моя дорогая. Это возвращение к зомби, не так ли?
— Сбавь обороты, приятель, — чуть заметно, улыбнулась брату Ли.
Лицо Рикки было вполне серьезным.
— Почему ты это делаешь сама, девочка?
— Если честно, Рикки, — Лайана выходила из оцепенения, — я иногда не могу различить, где у тебя голова, а где зад! Ты действительно странный тип!
Она поглядела на свои сцепленные руки, все еще не в ладах с собой.
Рикки сделал еще одну попытку.
— Я настаиваю для твоего же блага, детка! Ты мне очень дорога, если уж разводить слякоть, а вчера ты действительно выглядела великолепно. Ты должна это знать. Спроси Каро, спроси Триш, спроси любого, кроме матери, — ворчал он в бессильном гневе. — И почему это Гая нет дома, когда он так нам нужен, будь проклята его великолепная шкура?
— Ты слышал, что сказала мама!
Лайана даже сморщилась при воспоминании.
— К черту ее! — закричал Рикки. — Материнство, знаешь ли, не всегда улучшает человека!
— Тебе должно быть стыдно… стыдно! — Лайана вспыхнула, защищая мать. — Говорить о маме в таком тоне, да еще при Кэрин!
В ее глазах блеснули слезы.
Кэрин была невыразимо тронута таким проявлением дочерней любви, и сердце ее защемило от сочувствия.
— О, как все это лицемерно! — застонал Рикки, отпив глоток обжигающего кофе, и с ругательством поставил чашку на стол. — Ты когда-нибудь слушаешь кого-нибудь, кроме дражайшей Селии? — взревел он, как от боли.
— Нет!
Лайана была готова расплакаться, но оставалась на своих позициях.
— Бедная обманутая девочка! — Рикки покачал головой в знак полной капитуляции. — Тебе будет очень тяжело, Ли. — Он перевел взгляд на Кэрин — Я ничего с этим не могу поделать. Она обычно получала в школе хорошие оценки, даже если это было идиотское заведение для сверхпривилегированных девочек!
— О, пожалуйста!
Лайана со слезами вскочила на ноги, опрокинув кресло. Кэрин тоже вскочила, протянув к ней руку.
— О Лайана, прошу тебя, не расстраивайся!
— Оставьте меня! Оставьте меня!
Лайана с воплем бросилась из комнаты, спотыкаясь обо все, что попадалось на пути.
— Делай, как она говорит, — сдержанно произнес Рикки. — Оставь ее. Ей просто необходимо все переварить. Господи, как мне грустно, — насмешливо посетовал Рикки. — Хоть кончай с собой!
Даже в такой момент Кэрин не покинуло чувство юмора.
— Ты никогда не покончишь с собой, Рикки, хотя мог бы кого-нибудь довести до этого!
Рикки с упреком посмотрел на нее.
— Ну, ладно. Мне надоело. Богу известно, как мне надоело помогать, вот что. Но для того чтобы привести Ли в чувство, понадобится очень много усилий. — Вдруг его осенило: — А что скажешь об этом глупом Колине? Не думаешь ли ты, что он что-то нашептал на ушко Ли — но все, что он может, — это нести бред о Селии: «Разве она не великолепна, потрясна!» — Он очень умело скопировал несколько жеманный стиль Колина: — Бог знает, что мы все будем делать, когда Селия станет бабушкой. Уйдем в подполье или будем прятать нашего бедного дорогого младенца!
Кэрин это не развеселило.
— Он мне не нравится! — сказала она угрюмо.
— Кто?
— Колин! — Она удивленно подняла глаза. — Представить себе не могу, что Лайана нашла в этом самодовольном дурачке?
Рикки прищурился:
— Уж если у нас откровенный разговор, дорогая, я тоже не представляю. Но у Селии на этот счет другое мнение, вот и все! Колин, в своем роде, так же уступчив, как Лайана. Проблем здесь не будет. Селия сможет быть Королевой Пчелкой и царствовать в обоих домах.
— Мне он не нравится, — повторила Кэрин сама себе.
— Полностью разделяю твои чувства! — Настроение Рикки несколько поднялось. — Что скажешь, если мы состряпаем какое-нибудь приключение?
— Лайана тебе не скажет за это спасибо! — произнесла она с пафосом.
Рикки сдался под ее взглядом.
— Голод — это ужасная болезнь, как сказал Пиноккио, а как я догадываюсь, все мы голодаем по чему-либо или по кому-либо!
Кэрин ничего не оставалось, как согласиться. Разве не достаточно одной невероятной ситуации?
Следующие несколько дней были серыми и дождливыми, поэтому все оставались дома; зато к выходным дням погода наладилась, сияло жаркое солнце, и дул мягкий бриз. В залитой солнцем мастерской, Рикки неожиданно весело взглянул на Кэрин.
— На сегодня достаточно, лапушка!
— Можно посмотреть?
— Разумеется, нет. Все это строжайшая тайна. Твое мгновение настанет! — Рикки отошел от мольберта, чтобы взглянуть на свою работу. — Не позволим разрушить чары!
— Так ты доволен?
Он улыбнулся.
— Доволен, любимая. По-моему, я ухватил в тебе основное: легкую, неуловимую печаль… и откровенную чувственность также.
— Ну и ну! Как интересно! — Мечтательность исчезла с лица Кэрин. — Но ты, надеюсь, не изобразил меня сладострастной женщиной?
— Но ты и есть сладострастная женщина, любовь моя, — вполне серьезно ответил Рикки. — В тебе есть дерзкая сладострастность, и ты ужасно сексуальна, что тебя только украшает!
Кэрин скорчила кривую гримаску.
— Ух, ты!
Рикки пронзительно посмотрел на нее.
— Что толку во всех этих твоих «симпатичных» пуританках? Вам же всем хочется быть сексуальными, однако вы чуть не падаете в обморок, когда вам говорят, что вы добились в этом успеха. — Он опять взглянул на портрет. — Мне он действительно страшно нравится, лапушка! Это безупречное тело!
Лицо Кэрин было задумчиво.
— Господи, этот разговор смутит меня, если меня вообще способно что-то смутить. Безупречное тело! Ты каждый день говоришь мне поразительные вещи!
— Тогда я возьму все сказанное назад, кроме одного.
— Кроме чего?
Кэрин подозрительно поглядела на него.
— Ты сексуальна, милая загадочная девочка! — Он окинул ее взглядом с ног до головы. — Знаешь, Каро, я не могу со всей откровенностью сказать, что ты будешь моей последней любовью, но ты, определенно, первая!
— Как мило, что ты предупредил меня!
Ее глаза возмущенно сверкнули. Он усмехнулся и похлопал ее по плечу. Разговор продолжался в том же духе.
Иногда они беседовали очень серьезно, и разговор их был проникнут особой грустью, вызванной молодостью и несчастливым детством. Кэрин легко читала, что творилось на душе у Рикки, и она понимала, что тот немного влюблен в нее, но она понимала и то, что Рикки всегда будет влюблен в каждую женщину, разжегшую его артистическое воображение. Самой же Кэрин, с тех самых пор, как это случилось, не давало покоя воспоминание о поцелуе Гая и его воздействии на нее. Не проходило дня, чтобы она не воскрешала в памяти это событие.
