Джил Уилбер - любви

В одном месте им пришлось остановиться из-за зеленой древесной змеи, ползущей по ветке. Опираясь на свой мощный хвост, она передвигалась с ветки на ветку, забираясь все выше и выше в листву. Моника с опаской смотрела вверх, пока они проходили под огромным ветвистым де ревом.

Стэн обнял ее за плечи.

—Успокойся. Зеленые змеи совсем безопасны. Моника словно зарядилась его энергией.

Далеко ли Джеральд мог уйти?

Не очень, уверен. По следам видно, что он устал. Через несколько минут мы его настигнем.

Что сказать мальчику, когда они его догонят? Монике трудно было представить, что Элси могла так бессердечно использовать ребенка в своей пустой игре. Она изнемогала от беспокойства за Джеральда и от жалости к Стэну, который безумно волновался, ища сына. Пекло невыносимо, но Моника понимала, что ни при каких обстоятельствах нельзя останавливаться, пока не найдут ребенка.

Вскоре они очутились на ровной площадке, окруженной рыжими скалами из песчаника. Метрах в двух над землей было естественное отверстие. Сложенные ступеньками обломки камней вели к входу в пещеру.

Думаешь, он внутри? — с надеждой спросила Моника.

Его следы кончаются у скал. Это та самая пещера, где они с Недом укрывались от грозы. Здесь аборигены совершают торжественные об ряды.

Моника спешила подняться по каменным ступенькам, но Стэн ее остановил.

Тебе нельзя входить. По обычаям туземцев женщинам запрещено появляться в святилище.

Но Джеральд, может быть, нуждается в помощи врача. Сейчас не до глупых предрассудков.

И не время для рассуждений. Просто подожди здесь, пока я приведу его.

Монике было досадно, но она не рискнула навлечь гнев Кэмпа, пытаясь полезть за ним. И без того никогда не простит себе, если из-за нее пострадал Джеральд.

Девушка не сдержала радостный возглас, когда у входа из пещеры показался Стэн. Он обнимал Джеральда за плечи, с ним было все в порядке.

Мальчик со смущенным видом спустился вниз.

Папа говорит, я должен перед вами извиниться за то, что убежал.

Хотя и велико было желание обнять мальчишку, Моника не дала волю чувствам. Он уже ясно показал, что ему не совсем по нраву проявления материнской нежности.

Все хорошо, Джеральд. Я знаю: ты обиделся.— Потом с немой мольбой поглядела на Стэна.— Клянусь, это не я сказала о помолвке.

Я догадался, кто «доброжелатель». И убедил Джеральда, что помолвка вовсе не предательство памяти родной матери. Она всегда будет занимать святое место в его сердце.

И в твоем, Стэн, продолжила Моника, чувствуя, что ее собственное сердце разрывается от горя, обид и унижений. Ноги у нее подкосились, и она ухватилась за каменный выступ, чтобы устоять.

Стэн быстро передал ей флягу из подсумка на поясе.

—Выпей это. Тебе станет лучше. Моника с сомнением посмотрела на сосуд.

Что за лекарство?

Обычная вода. В тропиках равносильна эликсиру жизни.

Она с жадностью принялась пить, чувствуя, как прохладная влага возвращает силы. Пока они неслись по зарослям, Моника вся покрылась липким потом.

Неожиданно она ощутила боль в щиколотке и содрогнулась от омерзения, увидев на ноге черное скользкое существо.

Джеральд рассмеялся.

Это безобидная пиявка, не бойся. Папа ее сейчас снимет. От них не больно... не очень.

Его детский юмор не помог. Моника продолжала брезгливо кривиться, пока Стэн не снял кровопийцу.

Благодарю, Стэн!

Когда вернемся на катер, я еще раз проверю твою щиколотку. Мне следовало предупредить тебя, что в этих краях много пиявок.

Ему следовало предупредить о многом и прежде всего о том, что он заставит-таки полюбить его, подумала Моника.

Теперь, когда опасность для Джеральда миновала, она с особой остротой воспринимала окружающий мир. Загляделась на стайку какаду, попугаи верещали на деревьях, словно передразнивали людей. Спустившись в песчаную низину, они увидели множество кроншнепов, крикливых ибисов и других болотных птиц. И даже возможность наткнуться на крокодилов не могла нарушить магии первозданной красоты.

Когда они появились на скалистом берегу, к ним бросилась Элси.

Джеральд, бедный малыш. Когда он убежал, я чуть не убила себя за непростительную болтливость.

Полными слез глазами она посмотрела на Стэна.

—Прости меня за этот жестокий поступок. Извинение не тронуло посуровевшего мужчину.

С сыном все хорошо, а все прочее не столь важно.

О, Стэн! Поверь, я готова на все, чтобы искупить вину, подобного больше не повторится.

Моника по-своему истолковала покаяние и клятвы хитрой лисы — Элси Лэмберт. Интересно, проявил бы Стэн несвойственную ему терпимость, если бы так же провинилась она? Вряд ли. Ведь уже испытала на себе, как он взыскателен, когда дело касается ее.

На катере Моника старалась уединяться от своих спутников. Несколько раз она замечала, что Джеральд поглядывает на нее с плохо скрытым любопытством, и ей не терпелось сказать мальчику, что у него нет причин для беспокойства. Она не займет место его матери, потому что помолвка с его отцом пустой вымысел.

Не будет она помехой и в отношениях между Филом и Памелой. Но очень странно, почему Стэн не затрагивает эту щекотливую тему. Должно быть, у него есть веские причины разыгрывать спектакль с их помолвкой. Моника терялась в догадках. Продолжает ли этот волокита спать с манекенщицей? Впрочем, какое ей дело до чужих амурных похождений!

Готов дать пенни, чтобы узнать, о чем ты думаешь,— напугал ее Стэн, незаметно подкравшись' "сзади.

Слезы ревности и разочарования опять навернулись на глаза, но Моника сумела взять себя в руки. Пусть думает, что она безмятежна, и ее не вывести из душевного равновесия.

Мои мысли не стоят и пенни,— отшутилась Моника и разозлилась оттого, что в ее голосе прозвучали грустные нотки.

Стэн оперся ладонями о поручень и посмотрел вдаль.

Все еще сердишься, что я похитил тебя, а потом заставил поехать со мной в экспедицию?

Как же ответить?— размышляла Моника. Рада, что полюбила мужчину, который к ней равно душен? Что как настоящая мазохистка представляет себе, как упоенно он проводит ночи в каюте Элси?

С момента побега Джеральда Стэн застал ее одну в первый раз и его желанная близость мгновенно наэлектризовала девушку. Для работы на палубе он надел свободную ситцевую рубашку, которую оставил незастегнутой, и обрезанные до колен джинсы. Монике, как всегда, хотелось до тронуться до него.

А как ты сам думаешь? — спросила она натянутым, как струна, голосом.

Думаю, тебе здесь нравится, хотя ты и скрываешь это. Не понимаю только — зачем?