Софи Уэстон - Полночное венчание
— Убирайтесь, — сказал Джек. Теперь это был прежний Джек, спокойный и знающий, что делать. Он глядел в глаза Холли. — Убирайтесь немедленно!
Бренден, бормоча угрозы, поднялся на ноги. Но Гомер уже понял, что их игра проиграна. Кипя от злости, он повел своего кузена к машине. Джек и Холли едва ли заметили, как те уехали.
— Я хочу тебя.
— Да.
— Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знала это.
Холли прижалась к нему.
— Да.
— Сейчас? — нерешительно спросил он, зарываясь лицом в ее пушистые волосы. — Прошу тебя. Я должен показать тебе…
— Да, — сказала Холли.
Они лежали в широкой кровати, обнявшись. Джек перебирал прядь ее волос.
— О боже, ты так прекрасна. Мне так повезло.
— М-м, — Холли вдохнула свежий запах его волос.
— Я люблю тебя. Удивительно — еще на прошлую Пасху я был уверен, что больше никогда никому этого не скажу.
Холли поцеловала его плечо.
— Сюзанна?
— Да, я сходил из-за нее с ума. — Джек негромко засмеялся. — На самом деле я совсем недавно понял, что это было. Сумасшествие.
— Почему?
— Кто знает? Видимо, просто совпали время и место.
Холли приподнялась на локте.
— Расскажи мне.
Он провел пальцем по ее вопросительно поднятой брови.
— Она меня удивила тем, как много стала для меня значить. До того я получал удовольствие от женщин, но оставался холоден к ним.
Холли подавила смешок. Джек щелкнул ее по носу.
— Развратница, — ласково сказал он.
В подтверждение этого она изогнулась всем телом.
— Это твоя работа. Так ты расскажешь мне о Сюзанне?
— Она была переводчицей, работала 1месте с нами. Время было ужасное: государственный переворот и землетрясение — сразу друг за другом. Когда мы познакомились, она официально ушла от своего мужа, потому что он ее бил. Он скрывался, а у нее на руках остались маленькие братья и сестренка, да и еще кое-какие родственники. И мне захотелось позаботиться о ней. Мы провели выходные в горах…
Холли смотрела на него, улыбка сползла с ее лица.
— Одни выходные? И все?
— Да.
— И после этого ты решил, что это любовь всей твоей жизни? — Охваченная ужасом, Холли замерла. Как можно соперничать с такой любовью? Все страхи, которые стерлись недавно в постели, вернулись и завладели ею снова.
— Но ведь тогда я не знал тебя. Я не представлял, как это бывает, — печально сказал он. — Холли, любовь моя, выслушай меня. Ты даже не представляешь, каким я был. Мои родители… они были хорошими людьми, но им не следовало иметь детей. В нашем доме при встрече не целовались, а отдавали честь. Сюзанна же была такой чувствительной и говорила обо всем, что чувствовала. Это была сказка, фантазия. Я думал, что смогу позаботиться о ней, и, конечно, не смог. Потому-то все и закончилось. Она не могла бросить людей, которые ее любили. — Он прижался щекой к ее волосам. — Понимаешь?
— И она разбила тебе сердце?
Джек поморщился.
— Очень женский взгляд на вещи.
— А я и есть женщина, — сказала Холли, к которой вернулось спокойствие. — Когда мы встретились, у тебя в сердце все равно оставалась заноза.
— Нет, — медленно проговорил он. — Не совсем так. Это было слишком давно. Больно было только оттого, что я все же не смог спасти ее.
— Значит, я была второй попыткой спасения утопающей?
— Может быть, отчасти. Ты была так напугана Сегру. Никто не должен испытывать такой ужас.
— Я была слишком неопытна, а он вел себя как простой хулиган, — начала оправдываться Холли. — Гораздо сильнее я боялась Гомера. У него, кажется, вообще нет чувств, словно у машины. Что бы я ни говорила, на него не действовало.
— Да… даже у дохлой рыбы более выразительная морда, — согласился Джек.
— Но сегодня утром ты его по-настоящему напугал, — довольно вспомнила Холли.
Джек растерялся.
— Я… я, кажется, тогда не владел собой, — признался он. — Я знаю, что ты не выносишь драк. Но когда Сегру начал говорить, у меня в глазах потемнело. Прости.
Холли уткнулась лицом в его грудь и глухо спросила:
— Ты ведь не поверил ему? Ни одному слову?
— Нет. Я прожил с тобой достаточно долго. Мы работали вместе. Мы занимались любовью, — тихо сказал Джек. — Все, что ты делаешь, идет от сердца.
— О, — она глубоко вдохнула запах его кожи, словно это был живительный эликсир. — И ты не считаешь меня дикой… Или, — она с трудом выговорила, — чьей угодно…
Джек с силой воскликнул:
— Ни в коем случае! Может быть, ты была слишком замкнутой. Мне понадобилось немало сил, чтобы ты пустила меня к себе, — усмехнулся он.
— Я просто боялась.
— Но теперь ты не боишься?
— Нет. Теперь, с твоей помощью, я разобралась и в себе. Так что меня ты все-таки спас.
Но Джек даже не улыбнулся.
— Ты была так молода. Несколько раз у меня возникала мысль, что ты и меня боишься.
Холли медленно покачала головой.
— Нет. Тебя — нет. Может быть, того, что ты чувствовал. — Она снова, как наяву, представила его в своей крошечной квартирке на Монмартре. — И что заставлял чувствовать меня.
— А теперь?
Она вызывающе придвинулась к нему.
— Что скажешь?
— Божественно, — сказал Джек, снова увлекая ее вслед за собой под простыню. — Просто божественно.
ЭПИЛОГ
Группа иностранных журналистов пребывала в самом благожелательном настроении. Выступавшие говорили кратко, истории были увлекательными, а природа Сахарного острова — самой экзотической. После пресс-конференции, устроенной «Армор Дизастер Рекавери», всем предложили шампанского.
— Великолепное обслуживание, — заметил английский корреспондент.
— Прекрасное общество, — поддержал его коллега из Германии. — Эти новые капиталовложения позволили им за год полностью рассчитаться с долгами.
— Очаровательная семья, — добавила американка Рита Карузо, поднимая фотоаппарат.
Те, кого она намеревалась сфотографировать, приветственно помахали ей. Джек Армор в смокинге выглядел очень представительно, а его жена Холли в платье карибского стиля была очаровательна. Ее длинные золотистые волосы были убраны в высокую прическу, а в ушах сверкали бриллианты, подаренные Джеком по случаю появления на свет третьего члена семьи Арморов.
Теперь Энтони Фрэнсис Армор, по прозвищу Эйнштейн, тянулся пухлыми ручонками к подносу с шампанским.
— Нет, — сказал Джек, отстраняя официанта подальше от сына и забирая его у Холли. — Не хочешь пообщаться с Карузо?
Она отрицательно покачала головой.
— Рита — милая женщина, но я боялась, что ты меня никогда не простишь за то глупое интервью, где тебя назвали романтиком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});