Сандра Мэй - Самая длинная ночь

Она слишком любит Армана, чтобы согласиться на его предложение. Она не сделает его несчастным. Скорее, она умрет.

Это, кстати, не за горами. Если она не поспит хотя бы одну ночь, как человек.

Он ее просто не узнал с утра. В немыслимых зеленых глазах сквозило что-то стальное и непреклонное, голос звучал насмешливо и твердо, а предложила она практически то же, что и он сам.

План был авантюрен, но имел шансы на успех.

Элли с недоверчивым изумлением наблюдала, как возлюбленная «тетя Жессика» хохочет в обнимку с подозрительным дядькой ДядяАрманом, гуляет с ним за ручку и постоянно болтает.

Элли вся эта история не очень нравилась, но постепенно она привыкала и уже не прятала личико на груди Джессики в присутствии Армана, довольно мирно позволяя ему посидеть рядом за завтраком, а однажды, разошедшись, даже играла с ним в песочнице. Джессика при этом присутствовала, сидела неподалеку.

Заключительная часть плана предусматривала наличие интервента-конкурента и была самой рискованной.

Интервентом должен был стать маленький ребенок одного возраста с Элли. Арману предстояло начать играть с ним, чтобы вызвать у Элли ревность.

Интервента-конкурента обеспечила им тетушка Кло. Она сначала внимательно выслушала сбивчивые объяснения Джессики, затем кивнула и исчезла. Обратно она явилась через два часа, неся под мышкой очень чумазого и бодрого ребенка лет четырех, в котором изумленный Арман опознал возлюбленного правнука Анри Леруа, Мориса.

– Тетечка! Как же Анри позволил… И Мари тоже…

– А кто это их спрашивал? Я его взяла на время, вот и все. Пойду обратно – занесу. У меня все равно дело к Мари.

Самое интересное, сообщил ошарашенный Арман Джессике страшным шепотом, что это вполне может оказаться правдой. Тетушка Кло на правах старожила Руайя считала всех детей в некотором роде своими собственными.

Интервент Морис оказался прекрасным кандидатом. Он ползал в песочнице, ворковал без умолку, заливисто смеялся и никак не мог выбрать, какую игрушку разломать первой. Армана и Джессику он полюбил мгновенно и навсегда, поэтому очень скоро взволнованная и озадаченная Элисон с некоторой тревогой наблюдала, как Морис в полном восторге скачет верхом на «дяде Армане», а дядя Арман весело смеется и ржет, как настоящий конь.

Джессика наблюдала за сценой исподтишка, готовая прийти на помощь в любой миг.

И вот этот миг настал. Элли нахмурилась. Задрожала нижняя губа… Джессика взяла низкий старт… а потом Элисон Лидделл Рено топнула заметно потолстевшей ножкой и сказала на чисто французском языке с интонациями истинной принцессы:

– Дядя Арман, пожалуйста, отбери у этого толстого дурака мою куклу!

Арман медленно и осторожно сгрузил в песочницу Мориса, чего тот даже и не заметил, после чего повернулся к девочке. Очень медленно, словно боясь небрежным жестом или словом вдребезги расколотить хрупкое счастье…

А потом Джессика Лидделл больше не скрывала слез. Как, впрочем, и все присутствующие, которых в окрестных кустах оказалось немыслимо много. Удачно замаскировавшаяся под пугало Матильда Рено, смеющаяся и плачущая одновременно душечка Амели, тетушка Кло с огромным клетчатым носовым платком, садовник Жак, сморкающийся в рукав…

Морис замер, вытаращив глаза и с некоторым ужасом глядя на это всеобщее рыдание. А потом решил, что грех бросать такую прекрасную компанию, и оглушительно заревел. Арман, смеясь и плача одновременно, сгреб свободной рукой самозабвенно ревущего Мориса, и Джессика подумала, что никогда не увидеть ей картины прекраснее: Арман Рено и дети у него в охапке.

А еще она поняла в этот миг, КАКУЮ боль чувствовал все это время Арман.

После праздничного ужина Арман настоял на беседе. Джессика уворачивалась как могла, но в конце концов с неохотой согласилась.

– Джессика… Я никогда не забуду, что ты для меня сделала.

– Не стоит. И знаешь… я очень рада за тебя.

– Послушай…

– Не могу. Глаза закрываются. Сегодня был слишком насыщенный день. Ужин был великолепен, спокойной ночи.

Он машинально встал и отодвинул ее стул, помогая выйти из-за стола. В глаза не смотрел.

Сейчас надо только добраться до комнаты. Она запрет дверь и наревется всласть. Потом умоется, сбросит одежду прямо на пол и с опухшим лицом уляжется спать. Плевать, что завтра глаза вообще не откроются. Кому интересно лицо Джессики Лидделл, если сама Джессика Лидделл никому не нужна?

В комнате она заперлась, одежду побросала кое-как, умываться не стала, а вот с рыданиями не получилось. Вместо этого она стояла посреди комнаты столбом и пялилась пустым взглядом в пространство.

Из ступора ее вывел легкий стук в дверь.

– Да?

Ну конечно, этого надо было ожидать! Она так ХОТЕЛА запереться, что ЗАБЫЛА это сделать.

В следующий момент она оказалась в кольце рук, горячих и могучих, а к ее полуоткрытым губам прильнул жадный рот мужчины, которого она обожала. Джессика задрожала, не в силах противостоять этому натиску, однако где-то в груди колыхнулась горькая волна гнева и боли, сделала ее сильнее, жестче, спокойнее.

– Убирайся отсюда, Арман Рено!

– Ты не понимаешь…

– Я ВСЕ ПОНИМАЮ!!! У тебя сегодня счастливый день, вы с Элли наконец-то вместе, я за вас рада… но отмечать этот день в моей постели мы не будем! Отстань от меня раз и навсегда! Убирайся! Найди кого-нибудь посговорчивее. Амели уговори.

– Да не любит она мужчин!

– Что-о-о?

– Ой, господи, пусть отсохнет мой язык… Ну да, да, Амели и Ивонна не по этой части. Они живут… понимаешь?

– Но…

– Извини меня, Джессика. Этого больше не повторится. Я не потревожу тебя.

С этими словами барон Арман Рено вышел из ее комнаты, и Джессика мрачно и саркастически подумала, что еще ни одну девственницу не бросали столько раз подряд. Да еще один и тот же мужчина.

В конце концов она нашла единственно правильный выход. Она уедет потихоньку, не прощаясь. Так будет лучше. Элли может испугаться ее слез, а слезы будут, обязательно будут.

Джессика собирается уезжать.

17

Как ни странно, на прощание он все-таки зашел. Бледный, небритый и какой-то всклокоченный.

– Джессика, только не плачь. Я буду о ней заботиться. Очень заботиться. И посылать тебе фотографии. Потом, можно же снимать на видео… Мама добавит пару слов… кассеты на две… Джессика?

– А?

– Только пообещай не приезжать неожиданно.

Она отшатнулась, не веря своим ушам.

– Что ты сказал? Почему?

– Ты знаешь почему. Потому что я не хочу встречаться с тобой. Потому что не смогу больше видеть тебя – и не иметь возможности обнять. Поцеловать. Прижать к груди. Потому что… Потому что я люблю тебя, жизнь моя, душа моя, зеленоглазая моя ведьма, я люблю тебя и желаю всем сердцем…