Джосс Вуд - Самая роскошная и настойчивая

Но ведь они не возлюбленные. Разве это не его собственное признание? Она никто. Она ничего важного. И Алли скорее воткнула бы себе в глаз раскаленную кочергу, чем позволила бы ему догадаться, что это для нее значит.

Она как можно выше задрала подбородок.

– Я не подписывалась на эмоции и разговоры, Росс.

Он долго разглядывал ее. Потом наконец сказал:

– Я думал, высокомерная стервозная Алисса осталась в прошлом.

О, как бы ей хотелось, чтобы это была правда. Но пусть лучше Росс думает, что она холодная и бесчувственная, чем увидит ее боль и унижение.

– Поскольку через несколько дней я все равно уезжаю, не все ли равно, как я себя веду? В любом случае все очень скоро закончится.

– А если бы я сказал, что хочу попробовать продолжить?

– Я бы тебе не поверила.

У нее закружилась голова. То он говорит одно, то другое. Слишком много противоречивой информации.

– Зачем ты вообще это говоришь, Росс? В этом нет абсолютно никакого смысла. Даже если бы я тебе поверила – а я не верю, – как мы сможем продолжать отношения? Два континента, две разные жизни, работы.

– Ты могла бы…

Она даже не дала ему договорить:

– Не смей просить меня пожертвовать моей карьерой ради твоей. Даже не лезь на эту территорию!

Он скривил губы:

– Я хотел сказать, что ты могла бы иногда прилетать сюда, а я в Женеву. У нас есть для этого все возможности. Но ты, судя по всему, не хочешь, чтобы между нами было что-то еще, кроме этой интрижки. Нечто большее.

Росс положил ладони на стол.

– Какая адская ирония! В тот же самый день, как с моих плеч падает огромный груз, на них тут же ложится другой, и все опять, как было. И я снова люблю кого-то, кто больше любит свою работу, чем меня. И снова чувствую боль и обиду, потому что в моей жизни есть человек, до которого невозможно достучаться, полностью закрытый эмоционально, и к тому же серьезная заноза в заднице. Я всерьез начинаю сомневаться в собственном душевном здоровье.

Он сказал, что… любит ее? Сердце Алли подпрыгнуло. Нет, конечно нет. Это невозможно.

– Все, что я люблю, находится в Женеве. Моя семья, работа. Вот что важно.

– Все? – серьезно спросил Росс. – Скажи мне, Алисса. Действительно все?

– Что вообще происходит, Росс? Сначала у нас якобы интрижка, потом мы вдруг становимся друзьями, а сейчас ты начинаешь говорить о будущем.

– Так бывает, когда встречаются два человека, их тянет друг к другу, они спят вместе и становятся друзьями. Это называется отношения. Черт, я же не прошу тебя выйти за меня замуж или полностью изменить свою жизнь! Я просто прошу тебя дать нам шанс попробовать, что будет дальше.

– Но ведь я для тебя – нечто не важное. Я ничто. Просто интрижка. Ты сказал это отцу. Я вас слышала.

Росс уставился на нее и вдруг захохотал:

– Так вот в чем все дело? Господи, Алли, я не разговаривал с ним десять лет. И, конечно, не собирался изливать ему душу насчет девушки, от которой без ума. Во всяком случае, не через десять минут после того, как он первый раз в жизни извинился. До того, чтобы по-настоящему подружиться, мы должны пройти долгий путь.

Алли подошла к окну. Ей бы очень хотелось дать этим отношениям шанс. Попробовать продолжить, несмотря на препятствия. Но знала, чем дольше она будет идти по этой дороге, тем больнее станет, когда дорога окончится обрывом.

– Ты ведь на самом деле не хочешь этого? – спросил Росс у нее за спиной.

Она хотела, просто очень боялась. Застарелый страх. Что, если он умрет? Или встретит другую, и эта женщина – счастливая, веселая, нормальная – станет любовью всей его жизни? А она останется одна.

Опять.

Она больше не переживет этого ощущения одиночества.

– Давай попробуем, Алли. Мы же умные люди, найдем выход.

Он тоже сомневается, это слышно по голосу. А у нее и вообще сомнений целая тонна. Так каковы же их шансы?

Нулевые или еще меньше? И каждую минуту она будет ждать, когда на шею упадет топор. Ну, и не лучше ли разделаться с этой мукой сейчас?

Алли повернулась и посмотрела на Росса.

– Я не могу, – грустно сказала она. – Прости.

– Ну, поверь же, поверь в это. Поверь мне! – Он смотрел на нее с мольбой.

Она прижала ладонь к губам.

– Я не могу.

Он хотел что-то сказать, но передумал. Только выругался, глядя на стол. А когда снова поднял голову, лицо его будто окаменело.

– Если тебе нужно будет поговорить со мной о кампании, сделай это через юридический отдел или через Люка. Я думаю, это все, Джонс. Ты получила, что хотела – лицо для рекламы, а я – разбитое сердце. Возможно, по-твоему, это справедливая цена.

Нельзя, чтобы он уходил вот так, нельзя его отпускать!

– Росс?

– Что? Что еще ты можешь сказать, Алли? Я люблю тебя, но ты так дико боишься рисковать, боишься дать нам шанс, что скорее похоронишь себя на работе, чем будешь со мной.

– Это не так, – чистая правда. И хотя она сама разорвала отношения, в эту секунду сердце выскочило из груди и разбилось на тысячи маленьких кусочков.

– Тогда как? – спросил он, но ответа так и не дождался. – Ты не любишь меня, не чувствуешь того же, что и я. Для тебя это была всего лишь интрижка. Я влюбился в тебя, а ты в меня нет. Как я мог понять все настолько неправильно?

Господи, она любит его безумно. В этом-то и заключается проблема. Любит, но не доверяет. Слезы покатились у нее по щекам. Нужно что-то сказать.

Не уходи. Не оставляй меня. Мне так страшно.

Она не могла выговорить ни слова. Второй раз в жизни голосовые связки отказывались служить.

Росс развернулся, дернул дверную ручку и вышел. Алли хотела побежать следом, но мозг приказал оставаться на месте. Так лучше. Да, будет больно, но все могло бы обернуться гораздо хуже.

У нее из груди рвались рыдания. Какое-то чудище раздирало внутренности когтями. Хуже? Что может быть еще хуже?

Глава 12

Пилот самолета «Бельшье Гольфстрим» проводил Алли в роскошный салон. В нормальных обстоятельствах она никогда бы не попросила воспользоваться самолетом семьи и, конечно, собиралась полностью оплатить расходы. Она заплатила бы любые деньги, только бы убраться из этой страны. Иначе бросилась бы вслед за Россом, обняла его колени и умоляла бы его. О чем?

Любить ее? Обнять? Взять ее сердце?

Поэтому ночью, подавляя рыдания, Алли позвонила Сабин и попросила прислать за ней самолет. Сабин – Господи, спаси ее и помилуй – тут же согласилась и не стала задавать вопросов.

Алли положила сумку на сиденье из кремовой кожи.

– Взлетаем через десять минут, мисс Джонс.

– Спасибо, Поль.

Дверь туалетной комнаты вдруг открылась, и оттуда вышла Сабин в джинсах и дизайнерском шелковом топе. Алли открыла рот.