Элеанор Фарнс - Замок для двоих

Она прибыла в аэропорт в Малагу. Здесь она попрощалась с Розмари в тот роковой день, когда встретила дона Андре. Хосе поджидал ее в машине. Он передал Венеции сожаление дона Андре о том, что он не может встретить ее сам, так как у него важная встреча с застройщиками земли вдоль побережья.

Она вглядывалась в места, ставшие для нее знакомыми: вот в том пустынном и глухом месте сломалась ее машина. Что бы случилось, не окажись там в тот вечер дона Андре? Крутые повороты дороги пугали ее. Отсюда подъезд к деревне и сама деревня казались заснеженным пиком на вершине горы и началом крутого подъема в сам замок.

Наконец они проехали под аркой по подъездной аллее к главному залу. Хосе отнес ее багаж в холл. Матиас с улыбкой и поклоном вышел встретить Венецию. Паскуала выбежала с сияющим лицом, чтобы проводить девушку наверх. Матиас сообщил, что сеньорита Аннина в castillo.

— Сеньор сказал, что вы, очевидно, займете свою старую комнату, но если захотите поменять ее, сеньорита, то вам приготовят другую.

— Мне нравится моя старая комната. — Венеция улыбнулась слуге и добавила, зная, что ему понравится это услышать: — Я словно вернулась домой.

И она не солгала. Комната была такой же, как она ее оставила. Только в саду изменились цветы. Мимоза и джакаранда давно отцвели, но их место заняли другие. Садовая мебель с яркими подушками все еще стояла вокруг пруда, и Венеция знала, что садовник, как обычно, придет утром с сеткой для вылавливания листьев с поверхности воды, а ночью для того, чтобы запереть павильон.

Явилась Тереза, чтобы распаковать ее вещи, в сопровождении Аннины, которая нежно поцеловала Венецию и уселась наблюдать за тем, как будут распаковывать багаж.

— Паскуала принесет кофе, — сказала она. — Можно мне остаться выпить его с вами, Венеция? Расскажите мне о Хоакине и Джоне. Как он? Может уже ходить? Ей нравится в Англии?

Аннина болтала с легкостью. Было видно, что она не забыла английский. Это давало ей возможность говорить то, что она бы не решилась сказать в присутствии горничных. Когда Тереза развешивала одежду Венеции, а Паскуала расставляла чашки, девушка пожаловалась:

— Здесь сейчас не с кем поговорить. Эмилия не думает ни о чем, кроме свадьбы. Для них строится дом в поместье сеньора де Трастамара. Чудесное место. Она выбирает с Рамоном мебель для него, а с мамой — ткани для одежды и интерьера, а еще обои и ковры. Так что сестра занята только приготовлениями к свадьбе…

— Для нее это счастливое время.

— Возможно, самое счастливое, — усмехнулась Аннина. — И самое интересное. После того как они поженятся, ей будет очень скучно с этим глупым Рамоном.

— Аннина, с твоей стороны нехорошо так говорить о нем.

— Но он в самом деле глупый. Хотя Эмилия тоже не блещет умом, так что, возможно, она этого не заметит, и они будут счастливы вместе.

— Я с тобой не согласна, плохая девочка.

— Согласны, согласны. Просто думаете, что это невоспитанность — так говорить… А дон Андре тоже не лучше. Почти не бывает в castillo, потому что сопровождает Фернанду или обедает в доме Трастамара. Честно говоря, Венеция, в этом доме все влюблены.

— А ты тоже, Аннина, — рассмеялась Венеция.

— Да, конечно. Вы ведь знаете, что я влюблена.

— Опять? — с наигранной небрежностью спросила Венеция.

— Нет, не опять. Разве можно влюбляться снова и снова? Это та же самая любовь.

— Я думала, что ты переболела этим увлечением, — уже серьезно заметила Венеция.

— Я не знаю, что такое увлечение, и я ничем не переболела. Но не будем говорить об этом. Я могу подождать.

После ухода горничных они еще немного поболтали, пока Аннина не сказала, что оставит Венецию отдохнуть после поездки и они встретятся позднее возле бассейна.

Оставшись одна, Венеция задумалась. У нее было о чем поразмышлять. Значит, Аннина по-прежнему тоскует по смелому красавцу Феликсу. А дон Андре поглощен прекрасной Фернандой.

Она засомневалась, стоило ли приезжать. Теперь ей стало очевидно, что дон Андре пригласил английскую путешественницу исключительно для того, чтобы Аннине не было скучно да глупостей чтобы не натворила. Значит, он хотел, чтобы Венеция была кем-то вроде сторожевого пса? И если уж Тимоти, Тоби и Джон казались ей слишком молодыми для нее, то Аннина тем более неподходящая для нее компания. Венеция решила, что нужно подождать и посмотреть, что дальше.

Они встретились в sala перед ужином, она и дон Андре. Он поднялся из-за длинного стола, на котором стоял большой серебряный поднос с напитками и фужерами.

— Сеньорита! — Мужчина подошел, склонился над ее рукой для поцелуя. — Какое удовольствие видеть вас здесь опять.

Он произнес эти хорошие слова без теплоты, на которую она рассчитывала. Дон Андре был таким же отчужденным, как и в первый день их встречи. А Венеция ожидала, что он изменится, потому что изменилась она? Ее сияющие глаза словно погасли, в сердце закралось отчаяние. Она начала понимать, что наказала себя, вернувшись.

— Донья Елалия сейчас придет, — продолжал дон Андре. — Она разговаривает с сеньоритой Фернандой в своем будуаре. Аннину вы уже видели. Полагаю, что Эмилия с Рамоном обедают сегодня в гостях… Надеюсь, у вас дома все здоровы, сеньорита?

Вежливый разговор, вежливые вопросы. Его темные глаза серьезны и наблюдательны. Венеция постаралась скрыть свое разочарование. Появилась сеньора, с великолепной, как всегда, Фернандой. Испанская красавица одарила дона Андре пленительной улыбкой и томным взглядом, а затем медленно обернулась к Венеции и сказала, что безумно рада снова встретиться с ней. Фернанда опять была в белом: очевидно, она знала, как идет белый цвет к ее золотисто-смуглой коже и густым блестящим черным волосам. Простое белое платье, но великолепно скроенное и так хорошо демонстрирующее ее драгоценности. Идеальная испанская жена, подумала Венеция. И ей сделалось еще грустнее.

В этот вечер она говорила меньше обычного, хотя присутствие Фернанды придавало ужину большую непринужденность, чем обычно, — живость Фернанды вызывала смех у Аннины и улыбку у сеньоры. Разговор в основном поддерживался между ней и доном Андре. Дон Андре не раз окидывал Венецию задумчивым взглядом, но девушка ничего не заметила, погруженная в осознание безнадежности своей любви.

Все шло как будто по-старому — спокойно и довольно скучно. Но время от времени монотонность жизни нарушалась моментами развлечения и радости — когда обе испанские семьи встречались на званых ужинах. На этих светских раутах мужчины присутствовали в безукоризненных белых смокингах, делающих эффектными даже самых некрасивых, а женщины, сверкая украшениями, походили на цветы в своих великолепных платьях. Эмилию и Рамона баловали, как любимых детей, — разве не они сделали первый шаг в соединении двух знатных семейств узами родства?