Маргарет Роум - Человек Огня

Тина ошарашенно воззрилась на Рамона, помедлила, но решила не возражать. Если сеньор подумал, что она привязана к Тео, — тем лучше, теперь он не станет проявлять к ней столь мучительное внимание.

Вздернув подбородок и бесстрашно глядя в горящие гневом глаза, девушка насколько возможно твердым, спокойным и решительным током подвела итог:

— Прекрасно! Итак, теперь, когда вы все поняли, ничто не мешает нам продолжать путешествие!

Глава 9

Вождь и его люди проводили гостей до места, где они оставили каноэ. Вместо того чтобы идти по тропинке, они срезали путь через джунгли, что укоротило переход на несколько часов, а значит, путешественники успевали добраться в лагерь до темноты. Одарив лучезарными прощальными улыбками вождя, оба сели в каноэ, потом туземцы оттолкнули их от берега и еще долго стояли, махая руками вслед, пока каноэ не исчезло за поворотом.

И вот они остались одни. Тина сидела, крепко держа в руках заветный сосуд, как талисман, способный защитить ее от ярости сеньора, и невидящим взглядом уставясь ему в спину. Рамон быстро вел каноэ. Судя по тому, как весло глубоко погружалось в воду с сильным плеском, гнев бразильца отнюдь не утих, и он страстно мечтал поскорее добраться до лагеря, дабы без проволочек выгрузить спутницу, видеть которую больше не мог. Тина же пыталась успокоить себя, размышляя о тех минутах, когда принесет Крис весть о своем открытии, но даже искусственно вызываемое радостное возбуждение не могло победить глубокую печаль, терзавшую ее после недавней мучительной сцены. С тех пор как высокомерная речь Тины вдребезги разбила хрупкий мостик взаимопонимания, с трудом наведенный между ними за последние несколько дней, Рамон не сказал ей ни слова и даже ни разу не взглянул на нее.

Через несколько нудных часов молчание стало совершенно невыносимым, куда более страшным, чем тайная угроза, которую Тина постоянно ощущала во время путешествия, глядя на самого невинного вида растения и воображая, что может прятаться за ними. Девушка подумала, что если немедленно не заговорит, то просто заорет как ненормальная. Но не успела Тина открыть рот с твердым намерением сказать хоть что-нибудь, каноэ резко повернуло к берегу, где — о радость! — стоял на приколе катер. Сердце так и подпрыгнуло, и Тина с несказанным облегчением перевела дух. Бесконечное однообразие реки настолько затягивало, что Тина была совершенно не готова к столь внезапному окончанию пути. А теперь до лагеря рукой подать, вот она, протоптанная неизвестными путешественниками дорожка, а значит, на восстановление добрых отношений с Рамоном времени больше нет. Их путешествию — конец. С берега послышался радостный вопль внезапно появившегося Джозефа, и через несколько секунд к реке высыпали все остальные. Они что-то кричали и неистово размахивали руками.

Среди шумной и радостной суеты встречи каменно-неподвижная фигура безмолвно стоявшей Инес была настолько выразительна, что ее мысли читались без слов. Врач не подошла приветствовать их, пока сеньор, перекрикивая мужчин, сыпавших вопросами словно из рога изобилия, не объявил:

— По очереди, пожалуйста! И вообще, прежде всего мы хотим поесть, а потом расскажем вам все, что угодно!

Мужчины неохотно признали логичность такого подхода к делу и, покончив с восторженными похлопываниями путешественников по спинам и громогласными поздравлениями, мигом принялись готовить еду.

И лишь когда на поляне остались они втроем, Инес зашевелилась. Вытянув руки, она подбежала к сеньору и тотчас оказалась в его сильных и теплых объятиях. Тина поспешила отвернуться, понимая, что обуявший ее приступ ревности, как в зеркале, отразился на лице, и немедленно налетела на Тео, возникшего неизвестно откуда. Американец обхватил Тину ручищами с такой силой, что она не успела воспротивиться, ссылаясь на правила приличий — как-никак они стояли у всех на виду. И все же девушка попыталась вывернуться из хватки Брэнстона и ускользнуть от голодных губ, но те все же успели впиться ей в щеку. Едва она отпрянула, как встретилась глазами с сеньором, он стоял, обняв Инес, и наблюдал за реакцией Тины на бурные приветствия Тео с такой язвительностью, что она прекратила борьбу и постаралась говорить со своим поклонником как можно теплее:

— Тео, как чудесно вернуться! Ты скучал по мне?

Тот, словно по команде, опять стиснул девушку в объятиях, и она сразу поняла, что дни, проведенные наедине с сеньором, отнюдь не убавили ее неприязни к американцу.

— Конечно, я скучал по тебе, крошка! — пробасил он. — Думаю, не стоит и говорить, что, знай хоть кто-то, в каком направлении эта деревня, мы отыскали бы вас еще несколько дней назад! — Он повернулся, ища поддержки Инес. — Правда, сеньора?

Полные злобы глаза поглядели на Тину.

— Да, — сердито бросила она и, мгновенно сменив выражение лица, укоризненно попеняла сеньору: — Если бы ты знал, Рамон, как я беспокоилась и как страдала, узнав, что ты ушел без меня. Конечно, я не сомневаюсь, что это затеяла сеньорита Доннелли. Только англичанка способна, наплевав на приличия, провести три дня в джунглях наедине с мужчиной, который, помимо всего прочего, ей почти незнаком!

Тина тут же вскипела, однако гневная отповедь оскорбительному заявлению Инес не успела сорваться с ее губ из-за вмешательства Рамона.

— Твое предположение в корне ошибочно, — холодно и недовольно бросил он, — а кроме того, совершенно несправедливо, Инес. Мы отправились в джунгли работать, и могу уверить, что исключительно работа занимала все время и помыслы сеньориты Доннелли. Главной ее целью было отыскать лекарство, и эта цель достигнута. При сложившихся обстоятельствах строго соблюдать правила приличия было невозможно, так что, полагаю, в дальнейшем ты воздержишься от замечаний по этому поводу. Понятно?

Инес вспыхнула. В ее намерения вовсе не входило злить Рамона, вдобавок ей не понравилось, что он поспешил защищать эту девчонку. И донья с неудовольствием увидела в Тине свою соперницу. Опустив ресницы, она утаила от сеньора эту горькую, злую обиду, однако от Тины скрывать бешенство и не подумала, когда, с трудом сдерживаясь, принесла ей извинения;

— Прошу прощения, сеньорита Доннелли, кажется, мою шутку нельзя назвать образцом хорошего тона.

Тина, сглотнув комок в горле, дернула головой в знак того, что извинения приняты, но, направляясь к лагерному костру, где мужчины приготовили ужин и с нетерпением ждали случая засыпать путешественников вопросами, девушка почувствовала холодный озноб, словно ее окунули в ледяную воду. Из-за того, что сеньор неожиданно за нее заступился, донья Инес, как чувствовала Тина, стала ее лютым врагом, и, несмотря на смехотворность подозрений испанки, от неприкрытой жгучей ненависти, горящей в ее глазах, становилось не по себе.