Неверный. Месть подам горячей (СИ) - Королёва Виктория
Взгляд Сабурова потемнел, лед превратился в голубую лаву, адское пламя. Дыхание участилось и стало тяжелее.
С Иваном я никогда не отваживалась на такую дерзость, но сегодня чувствовала себя так, словно меня поцеловала богиня любви и ночи. Сегодня во мне проснулась женщина, неистовая, страстная, немного шальная от желания и осознания собственной привлекательности.
Сегодня я стала собой.
Николай медленно снял рубашку и кинул на пол, не сводя взгляда с моего лона. Он молча раздевался, и это почему-то заводило сильнее, чем все возможные слова.
Я горела от его взгляда и тоже молчала, ждала, когда он расстегнет пряжку ремня, молнию. От тихого стука, с каким ремень упал на пол, по телу пробежала дрожь, а лоно сжалось, в предчувствии скорой близости. Ожидание становилось непереносимым, а Сабуров превращал раздевание в изощренную пытку.
Я знала, что он прекрасно сложен. Атлетичную фигуру подчеркивали сшитые на заказ костюмы, не оставляя сомнений в том, что под тканью скрыты налитые силой, каменные мышцы, но все равно, стоило Нику остаться без одежды, я судорожно вдохнула, без стеснения рассматривая его идеальное тело. Огромный, перевитый венами член с тугой розовой головкой. Торс, словно вырезанный из мрамора рукой Праксителя. Узкие бедра, прокаченные ноги. Золотистые завитки волос.
Желание стало непереносимым, я поддалась к Сабурову, приподнялась на локтях и призывно приоткрыла губы, боясь нарушить воцарившуюся тишину банальными неуместными словами.
Николай забрался на кровать и бережно поцеловал мою лодыжку, проложил дорожку из поцелуев к пальчикам и каждый изучил губами.
Я всхлипнула от нетерпения, хотела, чтобы он вошел в меня, окончательно присвоил, сделал своей, только своей, но у Сабурова были другие планы. Он целовал икры, бедра, поглаживал, не торопясь, продвигался выше к изнывающему от желания лону, пока не припал к нему жаркими, алчными губами, вырвав у меня протяжный, глухой стон.
- Ни-и-и-и-ик… - меня выгнуло дугой от первого прикосновения его языка к напряженному клитору, а с третьего я сорвалась на крик, падая в пламенеющую бездну оргазма, но Сабуров не остановился. Стоило ему добраться до моих набухших, влажных складочек, как он заласкал их языком и губами.
Я хотела его в себе. Внутри, погибающего от желания тела, но пришлось покориться, принять все то, что Ник хотел мне дать, будто норовил наверстать все, что мы упустили за годы, проведенные вдали друг от друга.
Глава 43
Глава 43
Сабуров не торопился воплощать мои желания, он продолжал ласкать меня языком, пока внизу живота снова не разгорелось пламя.
- Ник, пожалуйста, хватит, - прошептала, выгибаясь в его горячих, уверенных, сильных руках, - я хочу тебя, хочу…
Он ответил новым ударом языка по заласканному клитору, я застонала, чувствуя, как от приближающегося оргазма сводит мышцы сладостной истомой. Отвлеклась на мгновение, чтобы сдержать порыв собственного тела, а Сабуров уже лег между моих широко раскинутых ног, впился губами в шею, покрывая кожу посасывающими глубокими поцелуями. Оставляя на мне свои следы, присваивая меня, показывая всеми миру, что я принадлежу ему.
Лона коснулась горячая тугая головка, и я раскрылась перед каменным членом, позволила проникнуть в себя, отдалась яростному напору, признавая поражение в этой битве, которую вовсе не стремилась выиграть.
От трепетной нежности не осталось и следа, Ник брал меня жестко и быстро, вбиваясь в лоно с диким напором. Будто у него отказали тормоза, и он больше не мог сдерживаться. Я кричала, царапалась, просила его, умоляла продолжать и не останавливаться. Никогда не останавливаться.
Мой милый, как же долго я тебя ждала…
Мы не занимались любовью – мы трахались, как изголодавшиеся звери, кусаясь, царапаясь, меняя позы, сливаясь снова и снова в одно целое. Наверстывали все те годы, что провели с чужими, нелюбимыми людьми, ставшими теперь серыми призраками.
Как я вообще могла думать, что люблю Ивана?
Вот мой мужчина, единственный, настоящий. Моя вторая половинка. С ним я чувствовала себя цельной, прекрасной, живой.
В морозных голубых глазах Ника вспыхивали и гасли искры, перераставшие в пожары, испепелявшие меня утонченной страстью. Когда прошел первый ненасытный порыв, и мы опустошенные сильнейшим оргазмом рухнули в кокон влажных простыней, снова пришло время нежности. Робким, легким поцелуям. Трепетным прикосновениям и неторопливой близости.
Во второй раз Ник брал меня томно, сладостно, бережно поднимая на пик удовольствия. Он скользил во мне, а я старалась запомнить каждое проникновение, каждую секунду безоговорочной принадлежности. Я отдавалась ему, доверяя целиком и полностью.
Ночь длилась вечность, колдовская, первобытная, наша.
С Ником я заново открывала свое тело, он заласкал каждый кусочек кожи, зацеловал все укромные уголки, показывая, насколько я красива, насколько желанна.
Спальню наполняли стоны, крики, влажные шлепки обнаженных тел. Прежнюю меня такая откровенная, неприкрытая близость вогнала бы в краску, новая я наслаждалась каждым ее мгновением, умоляя серый рассвет подождать за окном.
Но утро неумолимо приближалось, вырывая нас из сказки, которой обернулась ночь.
Краем сознания я понимала, что надо встать с кровати и принять душ, но мне было слишком хорошо лежать в распотрошенной постели, положив голову на плечо Сабурова. Его тяжелая ладонь властно сжимала мою ягодицу, похоже, Ник тоже не хотел, чтобы я покидала кровать.
Говорить сил не осталось, а мне хотелось сказать ему так много.
Что верю и, кажется, люблю.
Но по ровному дыханию поняла, что мой охотник на акул утомился и спал.
Я осторожно провела кончиками пальцев по волоскам на его груди, золотившимся в свете первых робких солнечных лучей, проникших в окно. Не верилось, что Ник рядом, что я принадлежала ему этой ночью.
Чуть приподняла голову, потянулась губами к его соску и поцеловала. Ник крепче сжал ладонь, удерживавшую мою ягодицу.
- Не шали, амазонка, - прошептал он в полусне.
Но мне хотелось и шалить, и вести себя неприлично и неправильно. С ним мне хотелось всего, но не сейчас. Веки слипались, мозг отключался, мысли расплывались.
Внезапно из дремы меня вырвал скрежет, раздавшийся в тишине раннего утра. Кто-то очень осторожно открывал замок входной двери.
Сон как рукой сняло. Я приподнялась на локте, прислушиваясь. Замок не поддавался, похоже, не званый гость использовал отмычку, а не ключ. Хотела разбудить Сабурова, но он уже не спал. Приложил палец к моим губам, приказывая вести себя тихо, чтобы не спугнуть того, кто так нагло нарушил наш покой.
Николай осторожно встал с кровати, достал из-под матраца один из припрятанных Стасом пистолетов. Проверил магазин и снял с предохранителя.
В прихожей щелкнул поддавшийся отмычке замок.
Я завернулась в одеяло, пахшее нашим сексом, прикрывая наготу.
- Не высовывайся, - прошептал Ник одними губами и, как был, обнаженный пошел в прихожую, не тратя времени на то, чтобы одеться.
Сердце билось в груди раненой птицей, норовя пробить ребра и вырваться наружу. Я крепче вцепилась в одеяло, сведенными судорогой пальцами.
Друзья не пользуются отмычками, в наш уютный мирок вторгся враг.
Из спальни мне не было видно, что происходит в прихожей. Оставалось только прислушиваться и ждать, вжавшись в спинку кровати и подтянув колени к груди.
Несколько мгновений царила звенящая от напряжения тишина, а потом я услышала, как входная дверь открылась и квартиру сразу же наполнили звуки борьбы. Грохот ломаемой мебели, глухие удары кулаков, утробное рычание сцепившихся в смертельной схватке мужчин.
Глава 44
Глава 44
Шум не прекращался. Борьба разгоралась только яростнее. После очередного глухого удара и грохота развороченной мебели, по светлому, покрытому ламинатом полу коридора, пролетел пистолет. Ударился о дверной косяк и закрутившись, проскользнул в спальню, замерев в нескольких сантиметрах от ножки кровати.
