Любовный треугольник - Элла Александровна Савицкая
— Что они абсолютно здоровы. Не зря мы их овощами кормим с тобой и фруктами с огорода, — голос матери как раздражающий фактор, внутренности накаляет.
— Ну и отлично. Мы готовы.
— Подождите меня в машине, Ани.
Под вопросительный взгляд жены, открываю им дверь, и дождавшись пока они выйдут во двор и подойдут к машине, захлопываю её обратно.
— Давид? — удивленно смотрит на меня мама, — В чем дело? Ты чем-то недоволен?
— Что ты сказала Оле три года назад?
Я этот вопрос про себя уже задал около тысячи раз, представляя, какую реакцию увижу в ответ.
И вот она… ожидаемая мною реакция. Почти что неподдельное удивление.
— О чём ты?
— Мама, я всё знаю. Не прикидывайся глупой.
Сжав губы, она хмыкает и вздергивает подбородок. Маски удивления, как и не было.
— Рассказала значит?
— Что ты ей сказала? — цежу сквозь зубы.
— Правду.
— С чего ты решила, что ей нужна твоя правда?
— Ну раз, отошла в сторону, значит нужна была. Спасибо, что еще совесть у неё была. Я боялась, что Оля эта окажется совсем уж развратной и эгоистичной, но нет. Девочка удивила.
Развернувшись, мать направляется на кухню, а я тяжелым шагом за ней.
Говорят, родителей ненавидеть нельзя. Ведь это родители. Их нужно принимать такими, какие они есть. Уважать, ценить… Вот только сейчас остатки уважения к матери исчезают, как и не было. Их после ситуации с Мариам осталось не слишком-то много, а теперь точка кипения достигнута окончательно.
Мне кажется, что я не знал никогда этого человека по-настоящему. Мать всегда была строгой и требовательный. Что ко мне, что к сестре. Я думал того требует воспитание…
Но то, что сделала она не влезает ни в какие рамки. Ни воспитательные, ни моральные.
— Какое право ты имела лезть в мою жизнь?
Останавливаюсь на входе, наблюдая за тем, как она разворачивается и встречается со мной глазами.
Взгляд прямой и уверенный.
— Полное, Давид. Ты — мой сын. И я не собиралась смотреть, как из-за какой-то девки ты рушишь свою жизнь.
— Не называй её девкой.
— А как еще? Сам не знаешь, но уже через время она бы кувыркалась с другим, а ты бы остался один. Со своей этой любовью, — произносит, как нечто мерзкое, — ты спасибо сказать мне должен, сын. За семью прекрасную. За жену послушную и тихую. Слова тебе не скажет лишнего, красавица, умница! И мальчишки просто золото. Да у тебя бы в жизни этого не было, остаться ты с этой Олей!
— Спасибо тебе должен сказать? — шиплю, чувствуя, как внутри кипит черный гнев, — Спасибо, мама! Спасибо за сломанную жизнь! И мою. И Ани. И Оли.
— Да что будет с этой Олей? — выкрикивает она, но я выставляю руку вперед.
— Не смей! Имени даже не смей её произносить. Отец знал об этом разговоре?
— Нет конечно. Он даже не знал, что ты с ней связался. Если бы узнал о твоих планах, ты представляешь, что было бы? Я уберегла тебя!
— Неееет, мама… Называй это как хочешь, но уж точно не так. Ты даже не поговорила со мной. За моей спиной пошла к девчонке, младше тебя в три раза. Испугала ее, заставив солгать мне. А потом все это время смотрела мне в глаза и улыбалась, радуясь, что все сложилось как ТЫ хотела!!
— Давид… я хотела так ради тебя.
— И от Мариам ты отвернулась ради неё?
Карие глаза вспыхивают черным пламенем.
— Не вспоминай её имени в моем доме!
— В твоём доме… не вспомню, мама. Потому что ноги моей больше не будет в ТВОЁМ доме.
— Что? — лицо матери ошарашенно вытягивается, — Давид, ты что говоришь такое? Как ты смеешь вообще?
— Это ты мама… ты сделала так, чтобы ни один твой ребенок не хотел тебя видеть. А будешь продолжать, то и внуков больше никогда не увидишь, поняла меня?
— Давид… Давид, остановись, — кричит вслед, когда я разворачиваюсь и ухожу.
Чувствую, что справиться не получается. Руки мелко дрожат, кулаки машинально сжимаются. Контроль ускользает с каждой секундой.
Видеть её не могу.
— Не смей связываться снова с Олькой. Тебя жена до смерти любит, и дети. — летит мне в спину пулями, — Не смей, слышишь? Давид!
Вылетаю из дома, хлопнув дверью и тут же меня с ног едва не сбивает Арсен.
— Папочка, — подхватываю его на автомате, — я скучал. Будем играть сегодня? Мы с Гором хотели в гонки, а дед так не умеет, как ты. Не уезжай больше надолго.
Ани как раз усаживает младшего сына в детское кресло и с улыбкой поворачивает в нашу сторону голову.
— Пааа, — машет рукой Гор, в другой зажав пакетик с фруктовым пюре.
Картинка ослепляет. Шипы один за другим вонзаются в сердце.
— Поиграем?
Машинально крепче сжимаю Арсена и встречаюсь с его улыбающимися детскими глазами.
Онемение волной прокатывается по телу…
— Да. Поиграем, — с усилием выталкиваю из себя.
29 Оля
— Ваш капучино с корицей.
— Спасибо.
Забираю большой стакан, из которого тонкой струйкой выходит ароматный пар и иду по парку.
Сегодня нас отпустили с одной пары. Домой идти не хочется, поэтому я решила прогуляться.
Хорошо, что куртку надела. Октябрьский холод гуляет по ногам и забирается даже под плотную ткань.
Я и заметить не успела, как пролетел первый месяц осени. С головой погрузилась в учёбу, время от времени пытаясь найти хотя бы какую-то работу. У мамы денег совесть брать не позволяет. Она на девятом месяце беременности, а у Виталика, её нового мужа, сейчас временные проблемы с работой. Им самим нужно на что-то жить, ведь на них помимо будущего малыша еще и подрастающая Алиса. Папа же оплачивает моё обучение в университете. Не дотягиваю я до круглой отличницы и стипендии. Есть предметы, которые как бы я не грызла их жесткие грани, никак мне не даются в той степени, чтобы можно было вытянуть их на высшую отметку.
Поэтому и экономить на всём приходится. Уже не помню, когда я шиковала в плане обеда или ужина. Единственное, от чего я никак не могу отказаться — это стаканчик кофе пару раз в неделю. Им я имею возможность баловать себя, экономя на обеде в университете.
Подумывала в интернете какую-то работу поискать, но везде нужно пройти курсы. Айти, дизайнерские, да даже банально вести чью-то страницу в соцсети — всё это требует времени, чтобы изучить все тонкости и пройти курсы. Времени, которое у меня уходит на штудирование основных предметов в университете. Прямо
