Мирра Блайт - Просто скажи «да»

Закончив разговор с Джиной, он положил трубку и устремился в коридор. Алекс спал в своей кроватке. Было очевидно, что Мей только что сменила ему подгузник и ползунки. Прислонившись плечом к дверному косяку и засунув большие пальцы в карманы джинсов, Эндрю наблюдал за ней. Он старался погасить робкий огонек надежды, затеплившийся в его душе, но безуспешно.

Эндрю не сомневался, что Мей заметила его присутствие. И, судя по ее профилю, настроена была весьма недружественно. Он дал ей немного повариться в собственном соку, затем спросил:

— Не хочешь узнать, с кем я говорил?

Мей со стуком закрыла решетку кроватки.

— Нет!

Огонек надежды разгорелся сильнее, и пульс Эндрю участился.

— Ты ревнуешь, Мей?

Она бросила на него уничтожающий взгляд.

— Конечно, нет.

Сердце Эндрю пропустило один удар. Лжет. Мей Поллард лжет! Ему захотелось подхватить ее и закружить, но Эндрю продолжал подпирать косяк.

— Ну что ж, я просто хочу, чтобы ты знала: у тебя нет для этого никаких оснований. Это Джина Лаццари, тебе, наверное, встречалось ее имя в счетах.

Мей не смотрела на него. Но ее плечи немного расслабились и движения были уже не столь порывистыми, когда она очень тщательно складывала ползунки, которые только что сняла с Алекса.

Эндрю наблюдал за ней, гадая: пора или не пора? Он знал, что объяснений не избежать. Но думал, что предусмотрел все варианты. Наводил мосты постепенно. Возможно, в этом и есть его ошибка: он слишком затянул процесс. Может, уже пришло время. Кроме того, Мей только что побывала в когтях зеленоглазого чудовища по имени ревность, и это рождало некоторый оптимизм, которого раньше Эндрю не испытывал.

Очертя голову он ринулся в бездну и высказал то, что не давало ему покоя последние недели:

— Я знаю, у тебя есть причины не доверять никому, но мне кажется, пора бы тебе хоть немного поверить мне. — Понимая, что сейчас совершит нечто необратимое, Эндрю собрался с силами. — Ты должна знать, что я люблю тебя, Мей. И хочу, чтобы мы поженились, чтобы у Алекса появился настоящий дом и чтобы у нас были и другие дети. Я хочу всего этого.

Каждое его слово повисло в воцарившемся тягостном молчании. Она не смотрела на него, а только складывала и разворачивала ползунки. Эндрю ждал. Напряжение сковало его тело. Сердце как будто клокотало прямо в горле. Он глубоко вдохнул и снова ринулся в бой:

— Я кое-что обнаружил в последние три месяца: мне нравится делить с тобой кров, нравится семейная жизнь, но больше всего мне нравится чувствовать, что мы с тобой словно женаты.

Мей наконец повернулась и уставилась на него так, будто была потрясена до глубины души. Эндрю и сам испытывал не меньшее потрясение. Ведь он, собственно, сжигал за собой все мосты. Пристально глядя на Мей, он опять заговорил:

— Ты с самого начала избегала говорить на эти темы. Но я уверен, что мы сможем построить совместную жизнь. — Его взгляд стал очень серьезен. — Выходи за меня замуж, Мей.

И это случилось. Он увидел, как она снова замкнулась в себе, и Эндрю охватил леденящий ужас.

С трудом оторвав от него взгляд, Мей повернулась к пеленальному столику и принялась складывать подгузник. Эндрю не верил собственным глазам. Он только что сделал ей предложение, а она складывает подгузник? Впервые за эти месяцы ему захотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть.

С ничего не выражающим лицом, она водрузила сложенный подгузник на стопку других. Затем, точно таким же тоном, каким говорила о дебете и кредите, ответила:

— Но ведь у Алекса уже есть дом. Почему бы нам не оставить все как есть?

Былая злость ожила в нем с новой силой. Негодуя на Мей за возвращение к прежним оборонительным повадкам, Эндрю отвернулся, испытывая огромное желание треснуть кулаком по стене. Стараясь справиться с охватившей его горечью, он заставил себя сосчитать до десяти, затем снова повернулся к ней.

— Нет, Мей. Я не хочу оставлять все как есть. Не хочу жить в этой тягостной неопределенности. Я думаю, пора нам, наконец, связать себя обязательствами. Разве я многого прошу?

Явно расстроенная, она начала снова складывать только что сложенный подгузник.

— Ты делаешь из мухи слона, Эндрю.

Она словно отчитывала его, и Эндрю взвился.

— Хорошо, Поллард! — выпалил он. — С твоей точки зрения, какова моя роль здесь? Постоянный любовник или сговорчивая нянька? Кем ты меня считаешь?

Она повернулась к нему с высоко поднятой головой и посеревшим лицом.

— С какой стати ты решил, что обязан жениться на мне? И говори, пожалуйста, тише, иначе разбудишь ребенка.

Эндрю уставился на нее. Разбудит ребенка? Ребенка, который в данный момент наблюдал, как под легким ветерком кружится над ним любимая игрушка? Взбешенный высокомерным бухгалтерским тоном, и в еще большей степени наказывая ее за толстокожесть, он выдал ей полной мерой:

— Мне плевать — пусть я разбужу хоть весь этот поганый город! Мы должны решить это раз и навсегда. Я хочу жениться на тебе, потому что люблю тебя! Я хочу, чтобы мы провели остаток жизни вместе, потому что не могу без тебя, а не потому, что чувствую себя обязанным сделать из тебя честную женщину!

Напрасно он это сказал. Мей вздернула подбородок и воинственно сложила руки на груди. Никогда ее глаза не были такими ледяными, как сейчас.

— Нет, это просто потрясающе, Макги! Мне не нужен ни ты, ни кто-либо другой, для того чтобы сделать из меня честную женщину. Я сама прекрасно с этим справляюсь, спасибо большое!

Эндрю до боли стиснул зубы, чтобы не сказать что-нибудь еще более ужасное. Жалкие остатки логики твердили ему, что она намеренно перевела разговор на него, но он проигнорировал предупреждение. Злость достигла точки кипения, и он выплеснул ее на Мей:

— Меня тошнит от бесконечного пережевывания этого вопроса. Я люблю тебя, черт возьми, и если ты не веришь этому, мне нет больше смысла оставаться здесь и тянуть время в надежде, что когда-нибудь ты снизойдешь до меня. Проклятье, я хочу жить!

Лицо Мей исказил страх, глаза расширились в тревоге. Она словно поняла, что зашла слишком далеко, и испугалась. Подойдя к Эндрю, она положила руку на его плечо, и он почувствовал, что ее трясет.

— Разве обязательно принимать решение прямо сейчас? — Она с мольбой взглянула на него.

Но Эндрю горько усмехнулся, не поддавшись на уловки Мей.

— Время ничего не решает. Если ты до сих пор не поняла, что я хочу прочных отношений, то и никогда не поймешь.

Его ярость превратилась во что-то осязаемое — тяжелое, леденящее. Все, чего удалось достичь за последние три месяца, перечеркнуто, он опять остался ни с чем!