Миранда Ли - Жизнь полна неожиданностей
Оливия вздохнула, и глаза Льюиса подозрительно сузились.
— Почему ты вздыхаешь? Ты действительно хорошо себя чувствуешь? Или есть что-то, что ты скрыла от меня?
— Успокойся. Доктор сказал, что я в порядке и что у меня отменное здоровье.
— А как насчет секса?
— А что насчет секса?
На скулах Льюиса вздулись желваки.
— Ты спросила, можно ли тебе заниматься сексом?
— Спросила.
— И?..
— Можно, если только… — Оливия замолкла и закусила нижнюю губу.
— Если только что? — раздраженно допытывался Льюис.
— Если только мой партнер не очень труб. Льюис побледнел.
— Так вот чего ты боялась? В твоем представлении я просто какое-то животное, не контролирующее свою похоть?
— Нет!
— Да!
Дверь его кабинета с треском захлопнулась.
Утром в среду после бессонной ночи Оливия чувствовала себя больной от раскаяния и желания. Она больше не боялась Льюиса, она боялась себя, слабости своей плоти. Любовь и желание разрывали ее, причиняя почти физическую боль. Если Льюис решил использовать секс, чтобы принудить ее выйти за него замуж, то он на правильном пути. У нее не осталось сил на сопротивление. Пусть будет, как будет!
Накануне Льюис предупредил ее, что в день отъезда она может не приходить на работу. Он заедет за ней на такси около десяти. Часы показывали девять, а Оливия еще не была готова.
Она долго колебалась между искушением вновь надеть что-нибудь провокационное и здравым смыслом, подсказывающим не делать этого. Последний победил, и Оливия надела обычный черный костюм с кремовой блузкой. Единственной уступкой, которую Оливия себе позволила, были две верхние расстегнутые пуговицы и распущенные волосы. Она прихватила их на макушке черепаховой заколкой, и волосы свободно падали ей на плечи.
Вряд ли Льюис найдет ее соблазнительной, хотя сейчас выглядела она более женственно, чем обычно в офисе. В последнюю минуту Оливия не удержалась и засунула в дорожную сумку маленькое черно-красное шелковое платье, которое, в соответствии с последними веяниями моды, больше походило на комбинацию. Она купила его в ноябре, готовясь встретить Рождество вместе с Николасом. Но это воспоминание не расстроило ее. Все ее мысли и желания были теперь связаны с Льюисом.
Без двух минут десять Оливия схватила жакет и сумку и спустилась вниз. Через пять минут у тротуара плавно затормозило такси. Пока водитель укладывал ее сумку в багажник, она уселась на заднее сиденье рядом с Льюисом.
— Доброе утро, — поздоровалась она.
— Доброе, — буркнул он в ответ.
Каждый исподтишка разглядывал другого, пока их взгляды не встретились. В строгом темно-синем костюме босс, как всегда, выглядел безупречно и.., очень сексуально. Мысли Оливии немедленно потекли совсем не по рабочему руслу, хотя она и пыталась обуздать взбесившиеся гормоны.
— Международный или внутренний терминал? спросил водитель, заводя двигатель.
— Внутренний.
— Понял.
Оливия была рада присутствию водителя. Она откинулась на спинку сиденья и занялась аутотренингом.
— Твоя поза не означает, что ты устала или плохо себя чувствуешь? — раздался у самого уха голос Льюиса.
Оливия резко повернула голову, встретив его внимательный взгляд.
— Я плохо спала этой ночью, — призналась она.
— Я тоже, — Взгляд синих глаз потеплел, а губы растянулись в многозначительной улыбке. — Сегодня ночью выспимся.
О приближающейся ночи Оливия неотступно думала весь день, не в силах сосредоточиться ни на чем другом. Полет. Мельбурн. Два невероятно занудных представителя рекламного агентства с неинтересными и неоригинальными предложениями. В шесть часов, когда лифт доставил их в апартаменты, Оливия почувствовала, что напряжение сменилось невероятной усталостью и вялостью в ногах.
— Ты выглядишь усталой, — нахмурившись, произнес Льюис.
— Десять минут в теплой ванне — и все будет в порядке.
— После ванны тебе следует полежать, а потом мы пообедаем.
Оливия улыбнулась, несмотря на тяжесть в груди.
— Это приказ или приглашение?
— Предложение, притом безо всякого подтекста. Не хочу, чтобы в ресторане ты клевала носом.
— Закажи обед в номер.
— Отличная мысль. Тогда ты сможешь упасть головой в суп.
— Ну уж нет! Я собираюсь надеть исключительно сексуальное платье и соблазнить тебя.
— Ты взяла с собой сексуальное платье специально, чтобы посягнуть на мою невинность? — Льюис рассмеялся. — Это самая веселая шутка, которую я слышал за последнее время.
— Ты предпочтешь заняться любовью до или после обеда? — Оливия решила довести игру до конца.
— До. В течение. И после. И еще раз после. И еще…
— Не думала, что ты настолько голоден, — с усмешкой произнесла Оливия.
— Дорогая, — промурлыкал босс, — ты даже не представляешь себе, насколько.
Льюис неукоснительно следовал плану — они занялись любовью до обеда, затем во время еды, а затем много раз после. И каждый раз он был настолько внимателен и нежен, что Оливия не выдержала и расплакалась. Встревоженный Льюис заглянул ей в глаза.
— Ты плачешь! — В синих глазах были боль и паника. — Это из-за меня? Я сделал тебе больно? Я обидел тебя, дорогая?
— Нет, Льюис, нет. Со мной все в порядке. — Но обращение “дорогая” вызвало новый поток слез. Сможет ли она когда-нибудь действительно стать его дорогой?
— Мы, беременные, просто излишне эмоциональны. Сейчас пройдет.
Льюис взял ее лицо в ладони и стал всматриваться в затуманенные слезами глаза.
— Твои слезы пугают меня до смерти, Оливия. Я все время думаю, что ты несчастлива из-за того, что это мой ребенок.
— Льюис, все не так, — воскликнула Оливия.
— Тебе бы хотелось, чтобы отцом был кто-то другой, да? — мрачно спросил он.
— Нет. Никогда! Я уверена, что ты будешь замечательным отцом.
Радостный огонек зажегся в глубине синих глаз.
— Ты правда так думаешь?
— Да. И я с радостью будут говорить всем, что отец моего ребенка — ты! А теперь поспи, Льюис. Наверное, ты очень устал.
— То есть ты даешь мне понять, что на сегодня достаточно? — с мягкой иронией спросил он.
— Именно так.
— А ты не забыла, кто из нас босс?
— Нет, — ответила Оливия, лукаво улыбаясь. — В настоящий момент босс — я!
— Ты так думаешь? Спорим?
Оливия поздно сообразила, что не следовало провоцировать Льюиса. Ее слова подействовали на него, как красная тряпка на быка.
— Нет.
— Почему?
— Я наверняка проиграю.
— Что заставляет тебя сомневаться в своей победе?
— Неспособность сопротивляться тебе — в твоих руках я превращаюсь в глину.
