Адлан - Лия Рой
Воцарилась давящая тишина. Каждый думал о своем: Кирилл о том, что ни за что не оступится от Адлана и будет защищать его до конца, а Влад о том, что как ни прискорбно, но наступает момент, когда дети становятся невозможно далекими от любящих родителей.
— Даже если твои слова правдивы, Кирилл, и ты действительно так поступишь, я от своего не оступлюсь, — это были последние слова Влада перед тем, как покинуть квартиру, некогда подаренную сыном.
В то время он еще надеялся на то, что Кирилл образумиться и в этой квартире он когда-нибудь будет жить с какой-нибудь прекрасной девушкой, которая родит ему детей и подарит свою любовь. Затем пришло понимание того, что сын такой, какой есть и как ни странно, мужчине удалось это принять легче, чем он ожидал. Через какое-то время ему стало совершенно все равно, с кем будет находиться Кирилл, главным для Влада были качества этого самого человека.
Он надеялся, что однажды его сын встретит того, кто будет защищать и любить его, но судьба оказалась эгоистичной особой, распорядившейся его жизнью по — своему. Вся рассудительность Кирилла, его тактичность, понимание, доброта, правильность… все исчезло вместе с появлением в его жизни Османова.
Юноша изменился до невозможности, забросил учебу, стал замкнутым и нелюдимым, позабыл своих друзей, перестал общаться с кем-либо и выходить в свет. От Кирилла прежнего — жизнерадостного, веселого и остроумного осталась лишь жалкая тень, и Владу было больно наблюдать за этим.
Сын утверждал, что это любовь, но на его взгляд, это было чем-то неправильным, каким — то уродливым проявлением любви, если это все же была она. Впрочем, в последнее Влад не верил.
Кирилл в очередной раз проигнорировал звонок мобильного телефона. В последние дни он вообще не брал трубку и отказывался общаться с кем — либо кроме Адлана и его адвоката.
Прошел месяц после заключения Османова под стражу, а ситуация так и не сдвинулась в их пользу. Разговоры с матерью не привели хоть к какому — то сдвигу. Как бы Ольга не пыталась уговорить мужа бросить свое дело, он отказывался.
В свою очередь Кирилл перестал общаться сначала с отцом, а затем и с матерью. Последнюю он ни в чем не винил, но сил на пустые разговоры больше не находил, поэтому свел все общение с семьей на нет.
Потушив сигарету, он выбросил ее прямо в открытое окно, после чего резко захлопнул последнее. По правде говоря, он не узнавал самого себя. Он никогда не был жестким, упрямым и своенравным. Лишь встретив Адлана, Кирилл стал меняться, открыть в себе новые черты, порой, не самые лучшие.
Так, например, Макаров сначала отметил про себя свою ревнивость и чувство собственничества, затем пришло желание власти над любимым человеком, желание контроля над ним, а теперь он понимал, что все это ерунда и он готов отказаться от всего, лишь бы Адлан снова оказался рядом.
В данный момент Кирилл открывал в себе еще одну черту — способность пройтись по головам всех и каждого в надежде спасти то, что ему было дороже всего — свою любовь. Кажется, Макаров был еще и жутким эгоистом. Свидания были редкими и быстрыми — большего им не разрешали, но Макаров был рад и этому.
В моменты, когда он оказывался в кольце теплых рук, все страхи и сомнения отступали, тучи исчезали с горизонта, а солнце освещало его улыбающееся лицо. Они почти не разговаривали, лишь обнимались и целовались, а затем Османова уводили, бросая в его адрес грубые слова.
Кирилл ни разу не заплакал в его присутствии, ни разу не потерял самообладания, чему был несказанно удивлен сам, ведь ему казалось, что истерика, накрывшая его в момент, когда Османова увозили, не пройдет никогда.
Он знал, что его адвокат — надежный человек и делает все возможное для того, чтобы вытащить своего подопечного на свободу, поэтому Кириллу оставалось только ждать и надеяться, что у семьи Адлана окажется больше денег и связей, чем у его собственной.
По просьбе самого Адлана, ни родителям, ни брату с сестрой не было сообщено о произошедшем. Его проблемами занимался дядя и адвокат, вовлекать остальных в данную проблему он не желал.
— Но почему? — в очередной раз спросил Кирилл, сидя напротив возлюбленного и недовольно хмурясь. — Почему ты не хочешь сказать Руслану или Диане? Ты не хочешь увидеться с ними? Они могли бы приехать…
— Они младшие, — просто ответил Адлан. — Это я должен о них заботиться, а не они обо мне. К тому же, они ничего не смогут сделать, просто будут беспокоиться и переживать. Диана — натура ранимая, — Адлан усмехнулся, представляя реакцию сестры. Девушка всегда была самой доброй из их семьи и не могла пройти даже мимо проблем чужого человека, что уж брать родных. — А у Руслана только начало все налаживаться, пусть наслаждается…
— А как же ты? — недоуменно протянул Кирилл. — Я понимаю, ты не хочешь говорить родителям, ведь тогда откроется правда о… нас, но брату — то можно сказать? Я думаю, что Руслан не одобрит твоего скрытного отношения, — невозмутимо бросил Макаров, на что Адлан только усмехнулся.
— Не одобрит, — он кивнул. — Но все это неважно… я надеюсь, что выйду отсюда раньше, чем он что-то разнюхает… — Кирилл только кивнул, после чего опустил взгляд и голову. — Что случилось? — тихо произнес Османов, перегибаясь через небольшой стол, что разделял их в пустынной, серой комнате, за которой все время наблюдали.
— Я ушел из дома, — Кирилл поднял взгляд и встретился с расширившимися от удивления темными глазами напротив.
