Раиса Рябцева - Влюбить в себя

Евгений тут же приложил палец к губам.

— Нет, никаких имен, никаких визитных карточек, никаких деловых разговоров. Знаете, меня уже тошнит от всей этой ерунды. «Ах, вы знаете такого? Я его тоже знаю, мы вместе работали!» Нет, давайте хоть раз будем нормальными людьми.

— Ну ладно, было очень приятно познакомиться с вами, как бы вас ни звали. Но мне, действительно, пора идти.

— Нет, пожалуйста, по одному бокалу шампанского, это же такая ерунда.

Было какое-то неуловимое обаяние в этом человеке, и Настя уступила.

— Ладно, по одному бокалу шампанского. Только каждый будет платить сам за себя.

— Очень приятно, что вы знакомы с европейскими традициями, но вынужден вас огорчить, — улыбнулся Бронников, — здесь бар бесплатный. Фирма взяла на себя все расходы.

Настя покраснела.

— В общем, я хотела сказать, что если бы бар не был бесплатным, то я за себя заплатила бы сама.

— Хорошо, уговорили.

Бронников подозвал бармена и сказал ему:

— Две двойных текилы.

Бармен стал разливать напиток по стаканам, а Настя запротестовала:

— Вы же говорили, что по бокалу шампанского.

— Я передумал, — с напускной серьезностью сказал Евгений. — Мы с вами обязательно должны попробовать текилы.

Он наклонился и заговорщицким тоном добавил:

— Говоря между нами, я поклялся — когда встречу такую красивую женщину, как вы, обязательно угощу ее текилой. У нас этот напиток еще почти не знают, его нужно пить с лимоном и солью. Никаких там жиденьких разбавленных французских вин, а настоящую выпивку.

Бармен подал стаканы и блюдечко с лимоном и солью. Бронников насыпал соль на краешек стакана и взял лимон. Настя последовала его примеру.

— За знакомство!

Они выпили и закусили лимоном. От этого крепкого напитка у Насти на глазах выступили слезы.

— Что, пробирает? — засмеялся Бронников, с поразительным спокойствием прожевывая лимон.

— Крепче водки, — сказала Настя.

— Это не страшно. Главное, чтоб внутри тепло было.

Настя почувствовала, как начинает полыхать в желудке.

— У меня там настоящий пожар, — засмеялась она.

Крепкий напиток мгновенно ударил в голову. Гам, стоявший в зале, постепенно начал куда-то удаляться, в голове зашумело, и жизнь приобрела новые очертания. Бронников еще раз махнул рукой бармену.

— Повторить!

Повернувшись к Насте, он продолжил:

— Вообще-то, я не люблю подобные мероприятия. На них или слишком скучно, или, наоборот, все буйствуют. Недавно я был в одном ночном клубе. Там зачем-то решили измазать мороженым голую негритянку. Представляете, каково ей было? Мороженое-то холодное, и ничего эстетичного в этом не было.

Настя прыснула от смеха, а Бронников придвинул к ней текилу и поднял свой стакан.

— Выпьем за вас, — предложил он.

— Выпьем за меня!

Настя, не вполне понимая, что делает, залпом осушила стакан и, уже не морщась, съела ломтик лимона. Она даже не заметила, как язык ее начал заплетаться.

— О, Боже мой, Боже мой, Боже мой… — блаженно жмурясь, пробормотала она. — О, Боже мой.

Бронников подозрительно заглянул ей в лицо.

— Все нормально?

— Все просто отлично, — закидывая голову назад, засмеялась она. — Я просто… я раньше никогда… — потеряв мысль, она закончила: — все отлично.

— Ну, надо же, — усмехнулся Евгений, — как мне повезло. Встретил такую шалунью.

— Вы хотите сказать, что мне здесь не место? — нахмурилась Настя.

— Нет, нет, что вы. Вы, наверняка, ас на своей работе, чем бы вы там ни занимались.

— Да, — самоуверенно заявила Настя, теряя ощущение реальности, — я просто создана для своей работы, как мое тело — для греха, что в этом плохого?

Она посмотрела на своего спутника таким взглядом, что у Бронникова встали дыбом волосы. Испытав смущение, он отвел глаза в сторону и пробормотал:

— Нет, нет, все нормально.

Настя осоловело глянула по сторонам, и вдруг ее словно током прошибло. Из толпы ей махал рукой Сергей Панин — друг Бори Эйфмана. Настя неуверенным движением сгребла свою сумочку со стойки бара и пробормотала:

— Мне пора идти.

— Я пойду с вами, — осмелился предложить Бронников.

— Нет.

Она направилась к гардеробу. Бронников проводил ее кислым взглядом, но излишней назойливости проявлять не стал. Впрочем, на сей раз ему повезло.

У гардероба Настя увидела женщину, которую Воронина когда-то представила, как свою хорошую знакомую. Кажется, ее звали Людмилой.

Только этого не хватало. Настя вернулась к бару, сунула Бронникову в руку номерок и сказала:

— Мне нужно подышать свежим воздухом, встретимся на улице. Спасибо.

Прикрывая лицо сумочкой, она проскользнула мимо гардероба и вышла на улицу.

Когда Бронников с собственным плащом и норковым манто в руках вышел следом, Настя уже была в такси. Двигатель машины работал, задняя дверца была распахнута.

К своему изумлению Бронников увидел прямо перед собой ноги в туфлях. Изогнувшись и сунув голову в машину сбоку, Евгений заглянул в машину.

Анастасия лежала, вытянувшись вдоль сиденья, и ноги ее торчали наружу.

— Эй, — Бронников начал трясти ее за руку.

Настя открыла глаза и еле слышно прошептала:

— А, это вы…

— Я принес ваше манто.

— Спасибо.

С трудом, но Насте все-таки удалось подняться. Она откинулась на спинку сиденья. Бронников уселся рядом с ней. Она не замедлила положить ему голову на плечо, и мгновенно уснула.

— Эй, погоди, ты где живешь?

От Насти уже было трудно добиться понимания. Она попросту отключилась. Шофер такси недовольно обернулся.

— Ну, так чо? Куда едем?

— Давай на Крымский вал, а там дальше я покажу.

В подъезд собственного дома Евгению пришлось нести Анастасию на плечах. То есть, не в переносном, а в совершенно прямом смысле этого слова. «Хорошо еще, что никто не видит», — думал про себя Бронников. Руки и ноги Анастасии плетями свисали вниз, голова болталась в такт шагам Бронникова.

О том, чтобы воспользоваться лифтом с таким грузом на плечах, нечего было и думать, пришлось тащиться на пятый этаж пешком.

К концу этого восхождения Бронников совершенно взмок от пота, а ноги его самым настоящим образом дрожали. Кое-как сняв с себя девушку, Евгений поставил ее к стене, но она тут же начала сползать вниз.

— Черт побери, — ругнулся Бронников, торопливо открывая входную дверь.

К этому моменту Настя уже разлеглась на полу лестничной площадки. Не особенно церемонясь, Евгений сгреб ее в охапку и затащил в квартиру. Для очистки совести он извинился перед Настей, которая потеряла способность слышать.