Натали де Рамон - Наследница

– Да уж! – сказала я, и мы стали спускаться вниз. – Знаете, по-моему, она действительно сошла с ума.

– О! Этого давно следовало ожидать. Но это и к лучшему для вас. Миледи, не смотрите на меня так. К лучшему! Поэтому что означает, что все неуклюжие попытки Гидо объявить сумасшедшей вас закончились.

– Мило. – Я усмехнулась. – Но, по-моему, все, в том числе и вы сами, с удовольствием участвовали в этих попытках.

– Я с удовольствием наблюдал за вами! За тем, как вы элегантно разносили в пух и прах всю эту чушь с привидениями! Гидо – старинный приятель леди Жюстины. Когда-то у них был роман. Причем довольно бурный. Ради нее он из многообещающего невропатолога переквалифицировался в здешнего семейного доктора, каковым в свое время был его отец.

– Иными словами, отчего бы не пожертвовать карьерой ради брака с дочкой хозяина такого имения?

– Само собой. Осторожнее. – Глиссе протянул мне руку; мы пробирались уже среди стеллажей, бочек, ящиков, коробок, хотя размещено и уложено все было идеально. – Но и роман, говорят, у них действительно был серьезный, недаром же до сих пор Гидо ради нее готов на многое. Кстати, старый де Ласмар тоже не возражал, лишь бы пристроить дикую Жюстину.

– Она отказала?

– Хуже! Она морочила его много лет. Убегала из дому, возвращалась, а потом на глазах у бедолаги Гидо закрутила с Вариаблем. Причем за пару недель до свадьбы Эрика! Скандал был на весь город, ведь его невеста чуть не наложила на себя руки. А потом в отместку вышла за Анкомбра, хотя тогда его статус мало чем отличался от нынешнего положения Сале.

– Как же вы все его не любите!

– Миледи, мы все старомодно любим женщин. Сюда, пожалуйста. – Он распахнул передо мной дверь на другую лестницу и, прищурившись, погладил свои усы и эспаньолку. – Хотя со мной прекрасно уживаются два мальчика. Надеюсь, они вам тоже понравятся.

Я смерила его ироничным взглядом.

– Сударь, вы меня интригуете.

Мы поднялись наверх, он открыл ключом раздвижную дверь, и за ней сразу оказалась гостиная.

Светлые, почти белые матовые крашеные стены. Мебель и полы очень светлого дерева. Обивка и вертикальные жалюзи на окнах – зеленовато-сероватых пастельных тонов. По одной стороне – застекленный стеллаж с ровными корешками книг, на стенах никаких украшений. На плоскостях – стеклянном журнальном столике, каминной полке – тоже ничего. Вместо люстры встроенные в потолок частые окошки светильничков. На полу ярким пятном рыжая коровья шкура. На диване множество подушек разных теплых, но тоже очень пастельных оттенков и разной же формы и фактуры, от блестящего атласа до ворсистых и меховых. И вдруг круглая меховая подушка зашевелилась, разделяясь надвое. Показались хвосты и уши.

– Ой, я только сейчас поняла, это же коты!

– Да-а… Мои ма-а-альчики…

Два совершенно одинаковых кота чудесного палевого цвета подняли головы, сладко зевнули. Один встал на лапки, потянулся, выгнувшись арочкой. Второй только зевнул еще раз.

– Располагайтесь, миледи. Советую занять кресло, потому что на диване вашему черному костюму грозит их шерсть.

– Какие красивые! – Я села в кресло, а первый кот уже спрыгнул на пол и, потянув задние лапы, неторопливо семенил к хозяину. – Просто чудо.

Глиссе довольно улыбнулся и сказал, нагибаясь к коту:

– Ну иди, иди к папочке, Сиано. Уже соскучился?

– Яауу! – мелодично ответил тот и взлетел ему на плечо.

– Они же совсем одинаковые. Как вы их не путаете?

– Что вы! Они такие разные. – Глиссе уселся в другое кресло и гладил кота, урчавшего громко, с переливами. – Пион, – он показал на своего второго «мальчика», который умывался на диване, абсолютно не замечая никого, – и темнее, и массивнее. И очень ценит свою независимость. Вы же видите. А Сиано – мягкая игрушка. Ему ничего не надо, только бы весь день ездить на папочке. Да, мой мальчик? Ну хватит, хватит. Пион тоже, наверное, хочет поздороваться. – Он мягко снял кота с себя, опустил на пол, и вдруг оказалось, что Пион сидит у его кресла, причем сидит с таким видом, как если бы сидел тут дня три. – Привет, мой хороший! – Глиссе протянул руку, чтобы его погладить, но кот, даже не удостоив его вниманием, поднялся, подошел ко мне и стал сосредоточенно обнюхивать мои брюки.

Сиано недолго понаблюдал за его действиями, мяукнул и приземлился на мои колени, а Пион молниеносно оказался на спинке моего кресла и, поводя носиком, тянулся к моему лицу.

– Вот так, миледи. – Глиссе вздохнул с деланой обидой. – Даже звери поняли, кому тут надо срочно выражать верноподданнические чувства. Ладно. – Он встал с кресла. – Пойду сделаю вам капучино. Нужно же хоть чем-то превосходить их.

– Но вы ведь сами хотели, чтобы они мне понравились, – возразила я с улыбкой, гладя сразу замурчавшего Сиаоно, а Пион тем временем расположился наполовину на спинке кресла, наполовину на моем плече.

– Они вам, а не вы им и не до такой степени! – Глиссе с прищуром повел бровями. – Миледи, вы ведь первая женщина, которая не стала их тискать и хватать.

– Конечно, котов нельзя хватать. Они очень обижаются, особенно если это делает женщина.

– Все-то вы знаете! – Он нагнулся и погладил Сиано на моих коленях. – И ты, Брут! Так-то ты любишь своего папочку.

– Глиссе, знаете, мне кажется, вы были бы очень добрым, хорошим отцом.

– Ха! – Он отступил на шаг. – Вы так думаете?

– Да. Коты, конечно, очень славные, но, по-моему, вам просто нужна настоящая семья. Особенно – парочка ваших маленьких копий, которые не мяукали бы, а по-французски называли бы вас «папочкой».

Он повел глазами, бровями, приосанился.

– Я подумаю об этом, пока буду готовить кофе. Надеюсь, мои мальчики не дадут вам скучать?

– А потом вы поиграете мне на гитаре?

– О! Непременно. Сочту за честь усладить ваш слух.

Он скрылся за стеллажом. Коты навострили уши, шумно попрыгали на пол и с поднятыми хвостами, обгоняя друг друга, понеслись за ним. Я стала стряхивать с черного костюма светлые волоски – свидетельства звериной симпатии.

– А, жрать так сразу к папочке, – долетел голос Глиссе.

– Вам помочь? – громко предложила я.

– Отдыхайте! Спасибо! – отозвался он и выглянул из-за стеллажа. – Или вас интересует кухонный интерьер?

– Там так же стильно, как и здесь? – Я осталась в кресле. – Наверное, вам помогал Жишонга?

– Ни в коем случае! Он ко мне даже не заходит. У него аллергия на котов. Да и за услуги он попросил бы столько!.. О, минуточку. – Глиссе опять исчез за стеллажом.

– Тогда мои комплименты. Я не ожидала, что у вас так. Но неужели Жишонга не мог помочь просто по-дружески?

– За «спасибо» он не поможет даже Жан-Пьеру, уж на что они близкие друзья. – Глиссе появился с подносом, на котором стояли две чашки, конфетница и тарелочка с круассанами. Он был уже без сюртука, в белоснежной рубашке и расстегнутом бархатном жилете. Ворот рубашки тоже был расстегнут. – Извините, что я снял пиджак. А то он весь в Сиано.