Натали де Рамон - Наследница

– Фернан. – Рене уже обеими руками сжимал голову. – Раз уж ты здесь, сбегай за ключами от «Афродиты». Пожалуйста…

– От «Афродиты»? Зачем?

– Потому что там кто-то прячется, – сказала я. – По-моему, мужчина и женщина. Они только что изображали привидений.

Тренер хохотнул, поведя бровями.

– Прелестно! Вы уверены, мадам?

– Фернан, ну сходи за ключами, как человека прошу, – раздраженно произнес Рене. – Я тоже что-то слышал.

– Допустим, – ехидно сказал тренер. – Но все ключи у Вариабля. Разбудить старика?

– В кухне есть запасные!

– Извини, но тебе придется самому сходить. Ни малейшего желания рыться в хозяйстве Жан-Пьера. У нас с ним, сам знаешь, отношения не те.

– Можно подумать, ты сюда среди ночи приперся не ради кухни! Нагулялся, аппетит взыграл?

– А ты меня не попрекай! – отрезал тренер и выразительно показал глазами на меня. – Тебе можно, мне нельзя?

– Помолчи! И так голова болит. Жюли, пожалуйста, посиди здесь, я сейчас. И вообще, шел бы ты отсюда, Фернан.

– А может, я тоже хочу посмотреть на привидения!

– Рене, ну не тяни время, – сказала я. – Принеси ключи.

Он неодобрительно взглянул на меня, на тренера и ушел.

– А у вас милая пижамка, – игриво поведя бровями, изрек тренер, подошел к шкафчику, извлек из бара бутылку и два бокала. – С кисками! Вот Глиссе не видит, а он так любит кошечек. Выпьете со мной глоточек, миледи?

– Думаю, будет самым правильным, если я завтра же попрошу Глиссе вас уволить.

– Нет, не самым правильным. – Он плеснул коньяку в два бокала, уселся в кресло напротив и протянул один бокал мне. – И Глиссе вам скажет то же самое. Масса клиентов приезжают сюда только ради меня. Я лучший. Я способен научить гольфу даже… даже вас! Держите. – Он сунул бокал мне в руку; пришлось взять. – Очень рекомендую. Лучший во Франции.

– Вы или коньяк?

– О! Пожалуй, я даже лучше. Во многих отношениях. – И воспроизвел глазами свой тот самый «демонический» взгляд.

Тут очень вовремя вернулся Рене: со связкой ключей и на ходу прикладываясь к банке пива…

Я насмешливо скользила взором по лицам «траурного караула» и держала паузу до тех пор, пока тренер не поинтересовался с нарочитой озабоченностью:

– Рейно сделал вам что-то плохое? Причинил боль?

– Нет, он просто помог мне перебраться на диван, а когда включил свет, выяснилось, что я упала на мешки с грязным бельем, которые были навалены возле лестницы и на нижних ступенях.

– А голоса, мадам метресс? Это был все-таки телевизор?

Сале в очередной раз закашлялся.

Я хохотнула как можно беспечнее.

– Господа! Вы забыли, что нотариус давно ждет? Конец этой истории я расскажу вам после оглашения. А сейчас мне нужно побыстрее одеться, и я бы не отказалась от чашки кофе.

– Ох, мадам метресс! – Жан-Пьер всплеснул руками, а остальные мужчины уже суетливо извинялись и пятились к двери. – Так кофе-то с самого начала сервирован в той комнате. Только, наверное, теперь остыл.

– Не страшно, – сказала я и, поймав взгляд Сале, безмолвно поблагодарила.

Глава 21,

в которой оглашение

Пустой и голый рыцарский стол выглядел сиротливо. Все занимали те же места, как и за первым ужином, правда, на месте Сале сейчас сидел нотариус Анкомбр, а Сале мостился на стуле за его спиной; в пустовавшем же тогда кресле рядом с тренером помещался сегодня Вариабль. Леди Бруксвилл демонстративно возлежала на диване. Слева от меня, как всегда, благоухал парфюмом и по-кошачьи жмурился управляющий, справа – присутствовал Рене. Впрочем, скорее отсутствовал, а здесь, неподвижно откинувшись на спинку кресла и с опущенными глазами, уронив руки на подлокотники, пребывал его фантом, безразличный даже к собственной свисающей пряди.

– Миледи, вы здесь хозяйка, – тихо-тихо промурчал Глиссе. – Очень скоро некоторым придется это принять.

Сале передал Анкомбру пачку документов и какой-то перевязанный шпагатом и запечатанный сверток, размером с толстую бандероль. Старик пригладил бороду, нацепил очки, зашуршал бумагами. В камине потрескивали дрова. Поблескивали золотые рамы, кубки в горках, оружие на стене.

Нотариус начал читать. Неспешно и словно нарочито монотонно. Все напряженно смотрели ему в рот, тетушка даже привстала на диване. Из чтения Анкомбра выходило, что Манор дю Ласмар со всеми его постройками, землями, транспортными средствами, оборудованием, животными, коллекциями, а также все банковские счета и содержимое банковских ячеек теперь принадлежат мне. Все это, хотя и обобщенно, перечислялось бесконечно. Затем последовали легаты. Что касалось леди Бруксвилл, то я должна была сохранить ей пожизненное содержание в прежних размерах.

– И это все? – возмутился скрипучий голосок. – Мерзавец!

– Простите? – Анкомбр посмотрел на нее поверх очков.

– Вернее мерзавцы! Вы оба! И вы, и мой безумный брат!

Нотариус растерянно открыл рот.

– Леди Бруксвилл! – строго одернул ее профессор Гидо. – Вы забываетесь. О покойных либо хорошо, либо ничего.

– А о живых? – Она иронично хмыкнула. – Ну, чего замолчали? Читайте дальше, старый болван!

– Вам пора вмешаться, миледи, – шепнул мне Глиссе.

– Пожалуйста, продолжайте, мэтр Анкомбр, – заявила я. – Простите мою родственницу, тетушка неважно себя чувствует.

Я скосила глаза на Рене. Он не отреагировал даже на это.

– Что?! Тетушка?! Что ты сказала? Самозванка! Воровка!

– Пожалуйста, мэтр, продолжайте, – повторила я. – И, если можно, чуть погромче. У тетушки плоховато со слухом.

Мэтр понимающе кивнул мне и стал читать под ее крики. Тетушка постепенно притихла. Рене вел себя по-прежнему.

Легаты в отношении Вариабля, Гидо, Глиссе, Жишонги, Жан-Пьера, конюха и тренера были просто смехотворными. Отдельный на каждого, но с одинаковым поручением выплатить указанному лицу по тысяче на помин души почившего. «Братья» выглядели ошалело-обиженными, зато тетушка на своем диване счастливо цвела злорадством. По тысяче так же назначалось самому Анкомбру и отсутствовавшей сейчас Моник. Однако о Рейно пока не было сказано ни слова.

– Итак, остались последние формальности. Скоро уже заканчиваем, – обнадежил всех заметно уставший нотариус, прокашлялся и продолжил читать: – В случае отказа, недееспособности или смерти упомянутой выше наследницы завещателя все вышеперечисленное, включая обязанности по легатам, передается фонду «Зеленая трава».

Взоры всех мгновенно обратились к Жишонге.

– В чем дело?! – возмутился он с необычной резкостью. – Что вы все так на меня смотрите?! Да, я как архитектор сотрудничаю с этим фондом. Но, на всякий случай, и профессор Гидо, и сам мэтр Анкомбр, и даже леди Бруксвилл входят в число его основателей.