Кэрол Маринелли - Повеса из Пуэрто-Бануса
Она знала: он говорил правду.
– В моей жизни были три тяжелейших ночи. О первой я до сих пор не могу говорить, но я стараюсь. Вторая была, когда я узнал о том, что у меня есть брат. Тогда же я познакомился с тобой. Я лег спать, думая вовсе не о мести или ненависти, а о том поцелуе и пощечине. Думаю, тогда я в тебя и влюбился, но мне было спокойнее не признаваться себе в этом.
– А третья?
– Третья была такая. Я снова оказался в кошмарном сне, но не в том, который так часто видел, – ответил Рауль. – Я не был в машине, не звал маму, не просил ее ехать медленнее и не умолял проснуться… Той ночью я понял, что любимая женщина ушла из-за моих грубых поступков и слов. И на сей раз я действительно был виноват в этом. Я поехал к Анхеле. Я всегда шел к ней, когда делал глупости, а я снова сделал глупость. Я спросил ее, что мне делать. Она сказала, что отец перед смертью узнал, что у него будет внук… Кажется, я узнал обо всем последним.
– Я не говорила ей!
– Я рад, что она смогла догадаться. Анхела рассказала отцу об этом утром, и я рад, что она успела… Тебе не понравилось танцевать со мной? – спросил Рауль.
– Мне нравится танцевать с тобой. – Она покачала головой.
– Значит, наймем няню и будем иногда ходить в клуб танцевать! – Рауль вздохнул, подумав о грядущих переменах, и Эстель заметила, что он улыбается. – Кто бы мог подумать? – сказал он.
– Уж точно не я, – ответила Эстель.
– Так мне снова сделать моей жене предложение?
– Нам не обязательно снова жениться, – улыбнулась Эстель. – Хотя в медовый месяц я бы еще раз съездила.
– На чем? – Он хотел, чтобы она сказала это вслух. – На чем?
– На яхте.
– Думаешь, твои заметят, что мы изменились?
– Нет, – улыбнулась Эстель. – Они думают, что мы по уши влюблены друг в друга.
– И они правы. – Рауль прижал ее к себе и поцеловал. – Только мы с тобой никак не могли в это поверить.
Эпилог
Свадьба Гордона была прекрасной. Праздновали ее на яхте, бросившей якорь в Акантиладос-де-Маро-Серро-Гордо.
Рауль устроил ее в подарок Гордону за то, что благодаря ему они с Эстель познакомились.
Молодые были одеты в белое, и вопреки испанским традициям гости говорили тосты.
Эстель прижалась к Раулю, чувствуя, как в животе толкается их малыш.
– Джинни что, танцует с сыном Гордона? – спросила она.
– Они ведь встречаются.
– Серьезно?
Эстель улыбнулась.
– Ты помнишь, как мы тут останавливались? – спросил Рауль. – Помнишь, как поставили на воду гидроциклы, а ты боялась, но старалась не показывать страха?
– Конечно помню! – Эстель старалась не обращать внимания на схватки, но в этот раз не заметить их было трудно.
Рауль положил руку на ее живот.
– Найду моторку, чтобы нас побыстрее доставили в Марбелью.
– Может, тревога ложная. Не хочу, чтобы все начали суетиться.
– Думаю, Гордон не обрадуется, если ты родишь здесь. – Рауль окинул взглядом гостей и пошел поговорить с Альберто, чтобы тот поскорее приготовил транспорт.
– Мы поедем, – сказал Рауль, когда Гордон отозвал их в сторонку. – Эстель устала…
Но соврать не удалось, потому что Эстель стояла согнувшись.
– Наконец-то! – Гордон сиял.
– Прошу вас, – взмолилась Эстель. – Не хочу, чтобы все знали.
Сохранить это в тайне не удалось. Гости видели, как Эстель помогали сойти на платформу, а оттуда на борт моторной лодки. Они отправились к берегу под улюлюканье гостей.
– Я хотела родить в Англии…
– Знаю. – Завтра утром они должны были лететь туда. – Но ты и на свадьбе побывать тоже хотела, – напомнил Рауль.
Эстель взвыла от боли и уткнулась лицом в его шею. Интересно, дальше будет еще больнее? Но она была рада тому, что Рауль сохранял спокойствие.
Он действительно был спокоен. Сейчас у него было все, что ему нужно.
Ночь тянулась бесконечно долго. Роды продлились до утра.
Эстель тужилась, вцеплялась ногтями в руки Рауля, и как только она решила, что больнее быть не может, все закончилось.
– No empujen!
– Не тужься, – перевел Рауль.
Все это время он был предельно собран, но теперь, увидев черные волосики своего новорожденного малыша, позволил себе расслабиться.
Красная, сердитая, черноволосая малышка с пухлыми щечками!
Взяв ее на руки, Рауль захотел быть целиком и полностью ответственным за это крохотное создание.
Акушерка спросила, выбрали ли они имя для девочки, собираясь написать его на браслете, и Рауль посмотрел на Эстель. Они перебрали несколько имен, но решили подождать рождения малышки, чтобы принять решение. Только одно имя никто из них до сих пор не предложил.
– Габриэлла? – сказала Эстель, и он кивнул, не в силах сказать ни слова. Это имя когда-то несло с собой лишь невыносимую боль, но теперь оно пропиталось любовью.
Имя его матери перейдет его дочери!
– Габриэлла Санчес Коннолли, – сказал Рауль.
– Хочу позвонить Эндрю, сообщить, что он теперь дядя, – прошептала Эстель, и ее глаза наполнились слезами радости. Ей хотелось, чтобы Эндрю взял Габриэллу на руки, как Эстель взяла Сесилию в день ее рождения.
– А зачем звонить? – спросил Рауль. – Они ждут снаружи. Пойду приведу их.
Он вышел в приемную. Глаза его были воспалены, волосы растрепаны, на воротничке рубашки губная помада, но на сей раз Анхела улыбалась.
– Девочка, – выдохнул Рауль. – Обе в порядке, – добавил он.
Аманда расплакалась, а Эндрю пожал его руку.
– Иди взгляни, – кивнул Рауль Анхеле, стоявшей в дверях.
– Она красавица! – Анхела посмотрела на девочку и улыбнулась. У малышки были пухлые щечки и глаза Рауля и Луки. – Как вы ее назвали?
– Габриэлла, – ответил он, глядя на женщину, которая была ему как мать. – Габриэлла Анхела Санчес Коннолли.
Да, порой испанские имена бывают сложными, но в то же время они невероятно простые.
День был изумительный, и после него наступила счастливая ночь. Эстель была в кругу семьи, родные поздравляли ее. Сесилия уснула на руках у Эндрю.
– Пожалуй, нам пора в гостиницу. – Он сжал руку Эстель. – Мама и папа очень бы тобой гордились.
– Да, я знаю.
Рауль и Эстель остались вдвоем.
– Лука прислал сообщение… – Рауль закатил глаза, прочитав его. – Что-то подсказывает мне, что Анхела умыкнула его телефон и написала это от его имени.
Отношения с Лукой оставались напряженными, но Рауль старался их наладить, ведь братом он стал совсем недавно.
Пока Лука не очень охотно шел на контакт.
– Все наладится, – сказала Эстель.
– Может быть, – ответил Рауль.
– Спасибо тебе.
Габриэлла лежала в своей кроватке. Вдруг она засопела, а сердце Рауля чуть не разорвалось от гордости и любви к своей спящей дочке.
