Элеанор Браунлей - Голос сердца

На ее счастье, в начале апреля произошли три грандиозных скандала, и именно они заняли места на первых страницах газет. А новость о том, что у недавно умершей известной художницы по интерьеру был незаконнорожденный сын, не распространилась далее определенного круга.

Но это был именно тот узкий круг людей, с которыми Нина общалась и вела свой бизнес.

Теперь, когда джинна выпустили из бутылки, путь к отступлению был отрезан, и Нина понимала, что возврата к прежней жизни не будет. Допусти она сейчас какую-нибудь оплошность, ей это припомнят через много лет. Теперь Нина оказалась в центре внимания и должна была вести себя очень осмотрительно.

Вопрос о наследстве Патриции был далеко не урегулирован, и Нине оставалось только сдержанно улыбаться, по возможности помалкивать и ничего не обещать. И даже с близкими друзьями она старалась избегать разговора о наследстве.

К сожалению, надежды Нины на то, что вопрос о наследстве Патриции не привлечет к себе большого внимания, не оправдались. Когда одни громкие скандалы утихли, а новых пока не разразилось, некоторые журналисты вновь заинтересовались судьбой состояния Патриции Росситер. И разговоры об этом были неизбежны. Хотя репортеры и не толпились у входа в ее здание, телефонных звонков было предостаточно и Нина была вынуждена установить автоответчик.

— Я понимаю, что Патриция и Меган не были подругами, — Нина заставила себя улыбнуться.

— Они едва удерживались от единых замечаний, когда встречались друг с другом. А уж за спиной таких навешивали эпитетов… «претенциозная старая ведьма», «маленькая дрянь» и так далее…

— Патриция действительно временами могла быть претенциозной, но я не могу представить, что ты был женат на радикалке, тем более грязной, — заметила Нина.

— Патриция, конечно, многое утрировала, — заметил Бен, помогая Нине убрать со стола посуду. — Родители Меган были интеллектуалами и активистами по натуре. Им стоило услышать, что где-то проходит какой-нибудь митинг, и они тут же мчались туда. Меган стремилась изменить мир в лучшую сторону и ее не волновала материальная сторона жизни. Когда мы приехали в Нью-Йорк после окончания университета, она была уверена, что как только я заработаю немного денег на черный день, то сразу же присоединюсь к ней и мы будем вместе защищать обиженных и обездоленных, расовые и сексуальные меньшинства и окружающую среду, — стараясь говорить серьезным тоном, закончил Бен.

— По-моему, настало время для кофе и десерта, — вставила Нина, воспользовавшись минутной паузой. Ей не хотелось выступать в поддержку или с осуждением его бывшей жены, но любопытство одержало верх, и несколько минут спустя, когда они ждали, пока сварится кофе, Нина сказала:

— Идеи Меган, наверное, бесили Патрицию.

— Да, но мой брак распался совсем по другой причине, — задумчиво произнес Бен. — Мы не могли найти общий язык задолго до того, как решили расстаться. Меган всегда очень волновало неравноправие людей, особенно в материальном плане. Когда ей нужно было что-нибудь особенное — дорогое вечернее платье, билет первого класса или хорошие места в театре, — она чувствовала себя виноватой, потому что обладала этими привилегиями, а другие нет. Ей нужно было обсудить эту проблему каждый раз со всех сторон, докопаться до сути, и это доводило меня до бешенства. Я не мог не уважать ее взглядов, но не хотел, чтобы львиную долю нашей совместной жизни она тратила на самобичевание, делая жизнь невыносимой для себя и других, — резко заключил Бен.

— Чем сейчас занимается Меган? — осторожно спросила Нина.

Она, как и большинство одиноких женщин, считала, что рассказы мужчин о своих бывших женах больше напоминают произведения научной фантастики, чем реальную действительность, но понимала, что такую точку зрения не стоит сейчас высказывать вслух.

— Она по-прежнему практикующий юрист, но роль общественного защитника стала наконец-то и Меган не под силу, и теперь она работает в штате прокурора. Пару лет назад Меган вышла замуж за профессора Гарвардского университета. У них хороший дом в Кембридже. Когда мы встречаемся, то обычно беседуем о проблемах вторичного использования продуктов.

— Это как раз моя сфера деятельности. Антикварные безделушки, флаконы из-под духов, стеклянные бутылки, кое-что из макулатуры, бывшие мужья.

— Приятно узнать, что у тебя такие разнообразные интересы.

— Именно этому и были посвящены последние пять недель. И дело не только в том, что мы бывали вместе в обществе и познакомились с друзьями твоими и моими, — сказала Нина, аккуратно подбирая слова. — Да, нам приятно бывать друг с другом, но гораздо важнее заложить прочную основу наших отношений, чтобы мы остались вместе и после того, как вопрос с наследством Патриции будет урегулирован.

Нина хотела сказать гораздо больше, но остановилась, помня об осторожности. Однако по ее глазам можно было догадаться о том, что ее беспокоит, и Бен потянулся через столик, чтобы взять ее руку.

— Я давно уже не люблю Меган, но мы поддерживаем хорошие отношения и я рассказал ей о тебе.

— И что же ты, интересно, рассказал? — улыбнулась Нина.

— Что ты очень деловая женщина, великолепно одеваешься, обладаешь прекрасным вкусом, не ноешь, не читаешь нотаций, прислушиваешься к своему внутреннему голосу и немного склонна к депрессии.

— Мне нравится эта характеристика. А что сказала Меган?

— Что ты, возможно, именно та женщина, которая мне нужна, — ответил Бен и усмехнулся, — и что она всегда знала, что ты рано или поздно объявишься, потому что, если бы тебя не существовало на самом деле, Патриция сотворила бы мне подругу из обрезков обивочной ткани, кусочков старинных кружев и прочего подручного материала дизайнера.

— Кофе готов, — сказала Нина, когда они вдоволь насмеялись.

Спустя несколько минут удобно расположившийся на кушетке Бен с интересом оглядел творение рук кондитеров.

— А здесь есть табличка с напоминанием, что потребление подобных изделий вредит здоровью? — спросил он о шоколадном торте, украшенном по бокам виноградом «дамские пальчики», а сверху — взбитыми сливками и шоколадной стружкой. Несмотря на то что диетологи без устали твердили о вреде таких изделий, их продолжали изготавливать и охотно раскупали. — Я с удовольствием съем кусочек этого торта, хотя прекрасно понимаю, что причиню ущерб своему здоровью.

— Подожди минутку, у меня есть для тебя подарок! — весело объявила Нина, снимая с книжной полки аккуратно упакованный сверток и отдавая его Бену. — На новоселье, — добавила она, садясь рядом и прижавшись плечом к его плечу. — Смотри, не урони на ноги!