Джин Маклеод - Кольцо с бриллиантом

— Я продам тебе мою половину плантации, — решительно заявил Гейни. — Ты одна управишься с ней даже лучше, чем если бы я был рядом.

Это предложение испугало Кэролайн.

— А куда пойдешь ты?

— Догадайся! — Его глаза светились воодушевлением. — В Дурбан, конечно. Я буду жить там — по-настоящему жить. В «Салеме» я задыхаюсь. А ты его любишь. Ты сама так сказала. Так возьми его и отпусти меня. Прошу тебя, Кэролайн. Отпусти меня!

В первый раз Кэролайн верила, что Гейни говорит искренне. Дело было не в деньгах — ему действительно нужна была свобода, чтобы жить так, как он хочет, работать с лошадьми, быть частью того мира, который для нее ничего не значил.

— Я ничего не понимаю в лошадях, Гейни, но я чувствую, что ты имеешь в виду.

— Так ты сделаешь это? — Гейни просиял, увидев первые признаки того, что она ему уступает. — Я могу продать свою часть «Салема» только тебе. Но ты не пожалеешь, вот увидишь. Ты поставишь «Салем» на ноги и… и все тебе помогут!

Он не назвал Дарвэла, но говорил именно о нем. А Кэролайн знала, что больше не сможет обратиться к Дарвэлу за помощью, по крайней мере, до тех пор, пока не предложит ему что-нибудь взамен. «Салем»?..

В пятницу утром Гейни с радостью согласился отвезти ее в Дурбан. Кэролайн доходчиво объяснила ему, что это дело не касается никого, кроме нее и Дарвэла. Она передаст ему бриллианты, а его чек пойдет на ее личный счет. Камни уже оценены, так что вся процедура займет не больше часа. У нее будут деньги, чтобы выкупить долю Гейни, а у Дарвэла будут бриллианты Мириам Вермеер. Честная сделка. У Кэролайн не было причин испытывать неловкость. А с камнями она расставалась без сожаления — им пришло время выполнить свое предназначение, ради которого они были куплены много лет назад.

Был ясный зимний день, с безоблачного голубого неба светило солнце, а с океана дул свежий ветер. Гейни гнал машину так, будто они опаздывали, и расстояние, отделяющее их от Дурбана, сокращалось с каждой минутой.

— Мы приедем слишком рано, — сказала Кэролайн. — Встреча с Дарвэлом только в два часа.

— Мы можем позавтракать в «Эдварде». — Для Гейни эта поездка уже превратилась в праздник.

Он заказал роскошный завтрак. «Гейни швыряется деньгами, даже если их у него нет», — грустно подумала Кэролайн.

— Все будет хорошо, дорогая, — заявил он, заказывая шампанское. — Вот увидишь!

Дарвэл ждал Кэролайн в банке, расположившись в кабинете управляющего.

— Ты уверена в своем решении? — спросил он, когда им принесли камни.

— У меня твой чек, а в понедельник банту придут в «Салем» резать тростник, — сказала она.

— Это весьма ценные экземпляры, — заверил управляющий, открывая ящичек с бриллиантами Мириам Вермеер. — Вам, наверное, до смерти жаль с ними расставаться, мисс Нортон.

Он разложил камни на синем бархате — прекрасные, искрящиеся; некоторые — необработанные, другие — играющие огненными гранями, слепящие глаза вспышками сфокусированного в них света. Несколько камней были вставлены в оправы, но даже они меркли перед красотой самого лучшего в коллекции кольца. Оно было сделано в виде креста с двумя бриллиантами самой чистой воды. Кэролайн завороженно смотрела на это кольцо. Она могла бы его носить… Но что толку, если все это уже не принадлежит ей?

Дарвэл взял кольцо, чтобы лучше его рассмотреть Он поворачивал его так и эдак, с видом знатока, заставляя камни сверкать.

Кэролайн представила это кольцо на руке Эмералд — на безымянном пальце левой руки. Дарвэлу, по-видимому, пришло в голову то же самое, потому что он задумчиво сказал:

— Лично я никогда не понимал обычая носить на пальцах побрякушку как символ замужества.

Кэролайн попыталась улыбнуться:

— Ты, наверное, предпочел бы пожать невесте руку, как при подтверждении сделки. Но кольцо — это нечто материальное. Вещественное воплощение понятия супружества.

— Ты уверена, что хочешь расстаться с ним?

— Оно твое. Ты заплатил за него хорошие деньги, и даже, наверное, переплатил.

— Это не в моих привычках, — заверил ее Дарвэл, бросив взгляд в сторону управляющего. — При заключении сделки я выжимаю из партнера все, что можно.

На мгновение Кэролайн показалось, что он собирается положить кольцо с крестом себе в карман, но он завернул его отдельно от остальных драгоценностей в тонкую бумагу и отдал управляющему. Ящичек тут же унесли и снова заперли в сейфе.

— Я всегда считал, что такие вещи нельзя хранить под замком, — сказал управляющий.

— Они будут там недолго, — отозвался Дарвэл, выписывая чек на остаток суммы. — Я с тобой согласен, Эрик, но девушка, на которой я хотел бы видеть эти камни, еще не решилась на один вполне определенный шаг.

«Если бы я была Эмералд, — подумала Кэролайн, — я бы носила камень, который дал мне имя[3]. Зеленый, полный огня и с единственным изъяном в самой сердцевине — в виде шрама».

Банковский служащий проводил их до дверей.

— Дарвэл… я уже потратила большую часть твоих денег, — призналась Кэролайн, когда они шли в толпе прохожих по тротуару.

Не обращая внимания на то, что они находятся на оживленной улице, он остановился и посмотрел на девушку:

— Я не допускаю и мысли, что ты не сдержала данного мне слова. Объясни.

— Я выкупила долю Гейни.

Вздох Дарвэла был очень похож на вздох облегчения.

— По своей воле? — спросил он.

— У меня практически не было выбора, но… да, я хотела сделать это.

— Тогда я тебя поздравляю, — спокойно сказал Дарвэл. Они уже дошли до места, где он оставил свою машину. — Я еду в Клуф за Джил. Она там с начала каникул — гостит у школьной подруги. Пора забирать ее домой.

— Она будет рада вернуться. Скажи ей, чтобы приезжала в «Салем», когда будет свободное время. — Кэролайн протянула ему руку на прощание, и у нее было такое чувство, будто они расстаются навсегда.

Глава 8

Дни, полные сердечной боли, тянулись, словно резина, хотя Кэролайн не приходилось бездельничать в «Салеме». Гейни хотел оформить продажу своей части имения как можно быстрее, — после этого он смог бы сбежать в Дурбан, — но юридические формальности улаживались медленно, ведь юристы славятся своей осторожностью.

Единственной радостью Кэролайн было смотреть, как банту работают в полях, режут и складывают тяжелые стебли. В горах бушевали грозы, но ни одна из них пока не достигла вельда. Время от времени девушка удивлялась собственному безрассудству, спрашивала себя, как получилось, что она взвалила все это на свои плечи, ничего толком не зная о выращивании тростника. Но в то же время «Салем» наполнял ее жизнь смыслом, какого она не знала раньше. Теперь это ее земля, и нужно заботиться о ней, чтобы однажды увидеть ее процветающей. С этой землей отныне будут связаны мечты Кэролайн — ведь другие ее мечты рассыпались в прах.