Фрида Митчелл - В огне соблазна

— Неприятности в банке? — спросила Дженнифер.

— Да. — Он устало кивнул, присаживаясь на диван. — Лопнул один инвестиционный проект, который сулил большие выгоды. В результате мы вынуждены будем закрыть несколько филиалов в стране, а это означает, что две тысячи служащих потеряют свои места. Такие решения всегда даются с большим трудом. — Джонатан покачал головой. — Я был против, до конца отстаивая свое мнение на совете директоров, но остался в меньшинстве.

— Ты сегодня обедал? — заботливо спросила Дженнифер, понимая теперь причину его усталости.

— Нет, я рассчитывал пригласить тебя на ужин. Может быть, посидим в каком-нибудь ресторанчике, если ты, конечно, свободна?

Дженнифер с сомнением посмотрела на него. Джонатан был переутомлен, под глазами залегли тени, лицо бледное…

— Ты на машине? — спросила она.

— Я приехал на такси.

— В таком случае я налью тебе бренди. Тебе необходимо выпить. Кроме того, я могу быстро приготовить свинину с тушеными овощами и салат. Как ты на это смотришь?

— Это было бы замечательно, — признался Джонатан.

— Тогда тебе придется немного подождать. Может быть, выпьешь пока вина?

— Красного, пожалуйста, если можно.

— Конечно, — с улыбкой сказала Дженнифер.

Взяв наполненный ею бокал, Джонатан встал и подошел к стене, на которой висела семейная фотография.

— Это твои родители? — спросил он, внимательно разглядывая снимок.

— Да. Фото было сделано в прошлом году, — сказала Дженнифер. — Мне оно очень нравится. Родители с таким обожанием смотрят друг на друга. Мои старики сохранили любовь, хотя они очень разные люди. Мама взбалмошная и несобранная, а папа, напротив, сосредоточенный и серьезный.

— Да, видно, что они сильно привязаны друг к другу. Ты часто с ними видишься?

— Часто, я люблю бывать в родительском доме. У меня прекрасные отношения с мамой и папой. А иначе и быть не может. Они у меня замечательные. Мама всегда мечтала иметь много детей, но после моего рождения у нее начались проблемы со здоровьем. Я стала для нее единственным бесценным сокровищем. Она очень дорожит мною. Я постоянно ощущаю ее заботу, иногда чрезмерную. Но вместе с тем моя мать не эгоистична, она понимает, что я уже взрослый человек со сложившимися взглядами, и мирится с моей самостоятельностью и независимостью. А как поживают твои родители? Ты часто видишься с ними?

— Нет, не часто. — Джонатан вздохнул. — Мой отец умер, когда мне было два года, а мать вышла замуж за отца Розалинды. Тогда мы жили в Штатах. Нас с Розалиндой связывают воспоминания детства. Мы прекрасно понимаем друг друга. Но теперь мама уже много лет живет одна, и я обычно раз в год езжу к ней в Калифорнию. Я у нее тоже единственный ребенок.

Дженнифер кивнула.

— Я воспитывался в доме, где было очень много денег и очень мало тепла, — промолвил Джонатан, и Дженнифер поняла, что он делится с ней самым сокровенным. — По настоянию отчима я пошел работать в банк, хотя всегда увлекался искусством. После смерти дяди, брата отца, я унаследовал огромные деньги и занялся бизнесом. Кроме учреждения собственного банка, я открыл художественную галерею современного искусства, помогал талантливым художникам, учредил грант для юных музыкантов. Я всегда старался помогать одаренным людям. Наверное, во мне еще жив юношеский идеализм.

Он внимательно посмотрел на Дженнифер, стараясь понять, какое впечатление произвели его слова.

Дженнифер хотелось поподробнее расспросить его о Розалинде, узнать, когда они поняли, что влюбились друг в друга, когда обручились, что стало причиной разрыва. Но она видела, что Джонатан больше не намерен предаваться воспоминаниям. Краткий экскурс в его прошлое закончен.

— За Тимоти! — провозгласил он, подняв бокал с вином.

— За Тимоти? — удивленно переспросила Дженнифер.

— Конечно. Если бы не его коттедж, мы с тобой никогда не встретились бы.

— Мы не встретились бы, если бы Джудит не предложила мне провести в этом домике Рождество, — уточнила Дженнифер.

— Нет, за Джудит я решительно отказываюсь пить, — заявил Джонатан, и на его чувственных губах заиграла лукавая улыбка.

— Тогда за Тимоти, — торопливо согласилась Дженнифер и, сделав большой глоток из своего бокала, поспешила скрыться в кухне.

Поставив в духовку мясо, Дженнифер быстро приготовила к нему соус из сои, чеснока, имбиря и базилика, а потом сделала салат.

Когда Дженнифер заглянула в гостиную, Джонатан смотрел телевизионное шоу, полулежа на диване в расслабленной позе смертельно усталого человека. Его руки были закинуты за голову. Впервые он показался Дженнифер беззащитным и легко уязвимым. У нее сжалось сердце от нежности к нему. Подойдя поближе, она заметила, что он крепко спит.

Во сне он выглядел моложе. Морщинки на лбу и складки у рта разгладились, длинные ресницы отбрасывали тени, делая синяки под глазами еще темнее.

Дженнифер вплотную подошла к дивану, любуясь Джонатаном. И, хотя ей самой не понравилось бы, если бы Джонатан разглядывал ее спящую, она не могла отказать себе в таком удовольствии. Дженнифер смотрела на его мужественный подбородок, на четко очерченную линию рта, и ее сердце ускоряло свой бег по мере того, как Дженнифер оживляла в памяти его поцелуи.

Она присела на краешек дивана, чувствуя, что у нее подкашиваются колени от желания близости с этим мужчиной. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Дженнифер вдруг склонилась и нежно коснулась губами подбородка Джонатана.

Джонатан сразу же проснулся и открыл глаза. Несколько секунд они в упор смотрели друг на друга, а потом он обнял ее и прижал к груди. Дженнифер было так уютно и покойно в его руках, что она не сделала ни малейшей попытки вырваться из его объятий.

Их поцелуй, казалось, длился вечность. Но, когда Джонатан прижал ее бедра к своим и в живот Дженнифер уперлась его напрягшаяся плоть, она осознала силу его желания и испугалась. Почувствовав, как напряглось ее тело, Джонатан слегка отстранился и взглянул Дженнифер в глаза.

— Не бойся, — мягко сказал он, — ведь я не мальчишка. Я не позволю себе того, чего не захочешь ты.

— Мне надо… вернуться в кухню. Мясо пригорит, — пролепетала Дженнифер.

Джонатан сразу же выпустил ее из своих объятий, и она перевела дыхание. Ее щеки пылали от смущения.

— Хочешь, я еще налью тебе вина? — спросила Дженнифер, вставая и стараясь не смотреть ему в глаза.

— Очень любезно с твоей стороны, — сказал он и, изменив позу, сел ровнее.

Налив вина, она подала ему бокал. Джонатан молча взял его, и Дженнифер отправилась в кухню, проклиная себя за слабоволие. Как я могла поцеловать его?! — спрашивала она себя, кромсая луковицу с такой яростью, как будто хотела выместить на ней злость. Взяв с него слово, что мы останемся друзьями, и не больше, полезла к нему с ласками! Смертельно усталый человек прилег отдохнуть, а я набросилась на него как обезумевшая от страсти нимфоманка!