Голди Нидлз - Возвращение к мечте

Его лицо стало жестким.

— Сказал, что ты так считаешь. Но она все равно думает о ней как о своей внучке.

Лоури смягчилась.

— Да, конечно, она права. И… когда Розин вернется домой, пусть твоя мама навестит ее. И вообще, пусть приезжает, когда захочет.

— А я? — быстро спросил он. На мгновение воцарилась тишина.

— Сначала пусть она вернется, — ответила она хрипло. — Сейчас я не хочу думать больше ни о чем другом.

И снова воцарилось молчание. Через некоторое время Адам небрежно спросил:

— Ты не получила еще одну посылку?

Лоури порозовела от смущения.

— Ах, да, конечно. Прости, я должна была поблагодарить тебя и за это.

— Я не просил благодарности. — Он угрюмо смотрел на свои ботики. — Я забирал мамино кольцо от ювелира, и эта брошь мне понравилась. Я взял и купил ее для тебя.

— Она очень красивая. У меня ведь не так много украшений. Спасибо, Адам.

До этой минуты Лоури колебалась, оставить ли у себя брошь. Однако вернуть ее Адаму в таких обстоятельствах было бы крайне жестоко и несправедливо.

— Я подумал, что это напомнит тебе о наших счастливых временах, — медленно произнес Адам.

Лоури тихо кивнула.

— Я ничего для тебя не купила, — сказала она, помолчав.

Он невесело рассмеялся.

— Я ничего и не ждал. Я думаю, что каждый раз, когда ты смотришь на Розин, ты проклинаешь тот день, когда познакомилась со мной.

— Боже, конечно же нет! — Она удивленно посмотрела на него. — Ты же видел Розин. Как можно сожалеть о чем-нибудь, что имеет к ней отношение? Та враждебность, которую я испытывала по отношению к тебе, Адам, связана совсем с другими вещами.

Его лицо потемнело.

— Да уж, можешь мне ничего не говорить, Лоури. Я уже понял, что жизнь со мной казалась тебе такой мрачной перспективой, что ты предпочла стать матерью-одиночкой.

Это не соответствовало действительности, но Лоури была не в настроении объяснять ему, в чем он ошибается.

— Давай не будем об этом говорить.

Молчание длилось так долго, что Лоури, к своему удивлению и стыду, почувствовала, что засыпает. Ее веки отяжелели, и она заморгала глазами, чтобы проснуться. Она была поражена тем, что может спать, в то время как Розин где-то далеко, с чужими людьми. Услыхав ее тяжелый, прерывистый вздох, Адам крепче прижал ее к себе и сочувственно провел рукой по волосам. Тело Лоури расслабилось, и, хотя ее мозг приказывал ей не спать, усталость и напряжение нескольких последних часов взяли над ней верх и ее сморил сон, подарив ей час или два благотворного забытья.

Когда она проснулась, то была на диване одна. Лоури замерзла, и тело у нее затекло от неудобного положения. Адама нигде не было видно. Нахмурясь, она прошла в ванную, открыла дверь и в ужасе отпрянула, увидев, что он стоит во весь рост, совершенно обнаженный, под душем. Она вылетела из ванной, густо покраснев, — в его глазах она заметила откровенное веселье.

Она пошла в кухню и села, уронив голову на руки. Она уже не думала об Адаме в ванной: боль за Розин вновь еще крепче схватила ее в свои когтистые лапы. Через некоторое время она встала, плеснула водой в лицо и наполнила чайник. Когда Адам вышел из ванной с мокрыми волосами и лицом, поросшим колючей щетиной, она уже приготовила чай и нарезала хлеб для тостов.

— Доброе утро, — поздоровалась она, не глядя на него. — Будешь есть яичницу?

— Доброе утро, и я буду есть яичницу с превеликим удовольствием. — Он скорчил гримасу. — Знаешь, я понял, что аппетит живет своей жизнью, совершенно независимой от мозга. Я думал, что в таких обстоятельствах не смогу проглотить ни кусочка, но я за вчерашний день ничего не съел, кроме тех сандвичей.

— Так ты же, наверное, страшно голоден! Подожди еще минуту, пока я умоюсь, и я приготовлю тебе омлет.

Лоури исчезла в ванной, чтобы умыться и привести себя в порядок. Она с отвращением взглянула в зеркало на свое бледное лицо с черными кругами вокруг глаз. Она расчесала волосы, зачесала их назад и вернулась на кухню, где нашла Адама с кружкой кофе в руке.

— Свари мне тоже, будь добр, — попросила она и поставила на плиту сковородку для омлета.

— Давай позавтракаем в той комнате, — сказал Адам, — уже скоро будут «Новости».

Лоури молча кивнула, отпила немного кофе и стала готовить омлет. Через несколько минут они сидели рядом на диване, а перед ними на столике стоял поднос с завтраком. Они уже закончили завтракать, когда на экране телевизора появилась фотография Розин. При виде личика дочери, горло Лоури болезненно сжалось, и прошло еще немало времени, прежде чем она пришла в себя.

— Мы прошлой ночью не говорили о Розин, — сказал вдруг Адам, — расскажи мне о ней все с самого начала.

Лоури удивленно посмотрела на него, но, подумав, решила, что он прав.

— С чего начать?

— С ее рождения. Тебе тяжело пришлось?

Лоури пожала плечами.

— Не могу сказать, что я получила большое удовольствие, но все прошло нормально. Она родилась через двенадцать часов после первой схватки, и к этому моменту я уже чувствовала, что хватит, пора бы и заканчивать. Но одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять, что ради этого стоило потерпеть и боль, и все остальное.

— Она была большая?

— Восемь с половиной фунтов. — Лоури поморщилась. — Мне бы не хотелось когда-нибудь рожать ребенка с большим весом, уж поверь мне.

— А ты собираешься это сделать? — быстро спросил Адам.

Лоури посмотрела на него недобрым взглядом.

— А это не твое дело!

После паузы Адам наконец спросил:

— С ней было не очень трудно?

— Нет, не очень. Начиная с шести недель она спала не просыпаясь почти каждую ночь, кроме тех дней, когда у нее резались зубки или болел животик.

— Сколько ей было, когда ты начала это дело?

— Три месяца. И вначале я так уставала, что думала, что отхватила кусок не по зубам. Но я справилась. — Она печально улыбнулась. — Мой отец был уверен, что у меня не получится, и я ужасно хотела доказать ему, что он ошибается. И доказала. Для матери, имеющей грудного ребенка, это — идеальный бизнес. И я могла положиться на опыт Фрэн, а потом мы еще взяли Дженни. Поэтому я могу начинать работу поздно и делать длинный перерыв, чтобы спокойно покормить Розин обедом, а когда ей исполнится два года, она пойдет в детский сад.

— Так рано? — удивленно спросил он.

— Да. Я уже обо всем договорилась. Там дороговато, но зато это специальный садик, там учат французскому и балету, если захочешь, но только за это надо платить отдельно… — Ее голос прервался, в глазах появилась озабоченность.