Сара Орвиг - Птица счастья

— Нет!

— Ну, если мы постоим подольше, ты одержишь над собой нравственную победу и…

На секунду Кортни прикрыла глаза:

— Из всех людей, купивших поблизости земли… — Джерет не дал ей закончить фразу: «Можешь переехать, это свободная страна». — Вы знаете, что моя семья владела здесь собственностью более века! Зачем же мне уезжать? Уходите с дороги!

Джерет пожал плечами, улыбка с его губ испарилась. Глядя прямо Кортни в глаза, он попросил:

— Подожди еще минутку, Малыш…

Трепет в его голосе заставил Кортни замереть. Джерет вновь притянул ее к себе и стал неистово целовать. Кортни впала в забытье: не помня о случившемся, не замечая гулких ударов своего сердца, она обвила его за шею руками. Поцелуи Джерета были так же необычны, как и он сам. Кортни таяла, растворялась в его руках, прижимаясь всем телом, возвращая ему поцелуи сторицею. Когда, наконец, они остановились, Кортни посмотрела на Джерета снизу вверх, пытаясь прийти в себя, и проговорила:

— Вы опровергаете все законы природы. Несмотря на запах пива, ваши поцелуи доводят до безумия. Вы так же привлекательны в своем натиске, как вождь варваров Аттила.

— А дальше? — спросил Джерет, поблескивая озорными глазами.

— Напрашиваетесь на комплимент, мистер Кэлхоун?

— Ну, так чем еще я пахну?..

Вся в огне, Кортни словно парила в облаках. Желание было в ней так сильно, что почти заглушило прозвучавший вопрос. Ее мысли блуждали в беспорядке, и не было никакой возможности объяснить даже себе, почему этот человек так необыкновенно действует на нее, ведь даже их словесные перепалки приводят в возбуждение. Не думая, Кортни ответила:

— Запах… как клевер… теплым вечером.

Голос Джерета — еле слышный, завораживающий:

— А мои поцелуи?

Это вернуло Кортни к действительности:

— Как объявление войны. Уйдите вы, наконец, с моей дороги?

— Я напуган до смерти Малыш. — Джерет усмехнулся. — Уйду сразу, как только ты расскажешь о моих поцелуях. Какие они?

— Черт бы их побрал, если использовать ваши выражения.

— Сейчас я попытаюсь рассказать, о чем вы думаете.

— Ради Бога, не надо!

— Так. Приятно пахнет… Воодушевляет… Возбуждает?

— Забудьте это! Вы собираетесь торчать здесь целый день?

— Боитесь?

— Надоело!

— Видел, как вам «надоело» еще минуту назад.

Кортни вспыхнула и попятилась, спрятавшись за запасное колесо джипа. Джерет приблизился к ней снова и, легонько взяв за подбородок, повернул лицом к себе:

— Думаю, сегодняшнее дельце того стоит. Поцелуй меня на прощание, Малыш.

— Я с вами уже прощалась! — Кортни начала вырываться, но он крепко держал ее за плечи, а когда прикоснулся к губам, уже не было никакой необходимости останавливать ее силой.

Наконец Джерет отпустил ее и заметил:

— Знаешь, если бы твои поцелуи были бы такими же ханжескими и чопорными, как разговоры, я бы давным-давно умыл руки, но нет — они буквально исцеляют мои раны. — Не отрываясь, Джерет смотрел ей в глаза, его голос с каждым словом становился глуше и взволнованнее: — Ты та еще штучка, Кортни Мид. Твои слова — лед, а поцелуи — огонь. Да, ты далеко не проста. — Низкий, с хрипотцой голос разливался по венам, словно подогретое вино, зажигал скрытый огонь.

«Но ведь и сам Джерет полон противоречий, — подумалось ей, — может же он быть и чувственным, и нежным». Словно сгоняя наваждение, Кортни покачала головой:

— Знаешь, о чем я думаю? — спросил Джерет.

— Что?

— Я хочу, чтобы однажды ты принадлежала мне полностью, чтобы я мог обнимать и любить тебя, — серьезно сказал он.

На секунду у Кортни перехватило дыхание. Посмотрев в синюю глубину его глаз, она спросила:

— Но почему вы не предложите это любой из тех женщин, которые охотно кудахчут и суетятся вокруг вас? Ну, Тине, например. Я ведь видела, как все они…

— Меня больше интересует милая соседка.

«Милая?» — повторила про себя Кортни. Это слово прозвучало вполне искренне. Она удивленно захлопала глазами и поняла, что Джерет на самом деле получает удовольствие. А если быть с собой честной — то и она тоже.

— Я — милая? Несколько минут назад вы говорили совсем другое. Помните, как там… насчет массового убийства?

Джерет пожал плечами:

— Можно вспомнить что-либо более приятное. И ты не равнодушна к людям, — рукою он легонько касался ее плеча. — Ты так замечательно отнеслась к Гаю, хотя он испортил тебе столько крови, ты любишь этого паршивого сокола, заботишься о птицах, а я в своей жизни видел столько безразличия и равнодушия… Я не испытываю к другим женщинам подобного чувства, как к тебе. — Пальцем Джерет медленно вел по кромке воротника, и Кортни затаила дыхание. — Тебя охватывают те же эмоции, когда наши руки соприкасаются.

— Это чисто физическое влечение, просто мы оказались уязвимыми в такой откровенной ситуации.

Джерет лениво улыбнулся:

— Должен признать, Малыш, что ты не так уж и уязвима, когда забываешься, немного скованна, но над этим мы еще поработаем.

Кортни уже готова была согласиться, пока не прозвучали последние слова.

— Ну, а ваше хамское отношение к Эбенезеру не кажется трогательным мне.

Глаза Джерета заблестели, но голос остался серьезен:

— Вот мои поцелуи — да, они трогательны!

— Ох! — Кортни едва не расхохоталась. — Мистер Кэлхоун снова напрашивается на ссору! Ваша проклятая самонадеянность!

— А по мнению моего сына, вы печете самые вкусные торты с вишнями во всем Теннесси.

— Гай так сказал? — Кортни удивилась, что ей так приятно было это услышать.

— Да, и я вынужден с ним согласиться. Очевидно, вы были правы: ему необходимо другое питание.

— Неужели? Что вы говорите?

Джерет усмехнулся, и она спохватилась:

— Я ухожу домой!

Он отступил, и Кортни забралась в машину. Мотор было завелся, но, как всегда, тут же смолк, испортив ей настроение окончательно. Джерет поджал губы.

— Черт, какая досада, и это когда… — прошептала Кортни.

— Ты что-то сказала, Малыш?

— Нет.

Она попыталась завести машину вновь. Рев — и тишина. Падал снег. Скользил по ветровому стеклу, оседал на шляпе Джерета, на его плече. Кортни попыталась в третий раз завести мотор, потом — еще, до тех пор, пока не покраснела от натуги и злости.

— Давай я попробую? — предложил Джерет.

— Проклятье!

— Ты следи, пожалуй, за своим языком, Малыш, давай-ка я.

Кортни подвинулась на сиденьи, Джерет сел за руль, но тоже безуспешно. Он вылез из джипа и поднял капот. Кортни наблюдала, как он склонился над двигателем, опираясь на здоровую ногу, а раненую подняв и держа на весу.