Пегги О'Мор - Влюбленная Марта

«Перечитывая твои письма, я наткнулся в первом из них на вопрос, который меня поразил. Я был слишком болен, чтобы его понять, или медсестра не прочла его мне. Ты сказала, что не думала о наших детях так долго, что забыла, как их зовут.

Я еще могу понять, что ты забыла имена трех моих детей, но как ты ухитрилась забыть имя собственного ребенка…»

Марта бросилась было к мисс Флинт за помощью, потом вспомнила о своем более раннем обращении и передумала. Она подумала, что это письмо писал другой человек.

Она ответила бы ему немедленно, в гневных выражениях, и написала бы, что этот фарс продолжался достаточно долго. Но у нее не было почтовой бумаги.

Наблюдая за Мартой в течение последующих трех дней, мисс Флинт пришла к выводу, что девушка была серьезно больна, а они все были слишком заняты, чтобы это понять. Солнечный удар был просто кульминацией. А этот отпуск явно не шел ей на пользу.

— О чем-то беспокоится, — сказал ей Старожил.

На следующее утро он взял Марту с собой на рыбалку. Но как только они оказались на середине озера, где она не смогла бы от него сбежать, он начал читать ей лекцию:

— Некоторые люди пытаются всю жизнь этому научиться, а некоторые этого-таки не узнают, но тревога еще не решила ни одной проблемы. Может, то, о чем волнуешься, скорее всего, так и не случится. Помнишь, о чем ты беспокоилась месяцев шесть назад?

Марта попыталась вспомнить.

— Марти, всегда есть о чем беспокоиться. Беспокойство — это привычка. Как Имолин. Сегодня беспокоишься об одном, завтра — о другом. Парень по имени Билл Бруэр сочинил стихотворение. Там говорится: «Зачем тревожиться о том, что будет завтра? И на сегодня хватит мне тревог».

Марта слабо улыбнулась. Именно такой она и была. Она не довольствовалась тревогой за настоящее, а пыталась к тому же заглянуть в будущее и узнать, какие тревоги оно принесет с собой.

— Подумай обо всем, что ты упустила за последние несколько дней. Вдохни запах сосен. Посмотри на те горы. Ты их не видела. Вместо этого ты смотрела на мираж. Не надо так обращаться с Карном. Он-то думает, что тебе здесь хорошо.

— А ведь я тоже не помогла вам с мисс Флинт получить от всего этого удовольствие? Извините. Постараюсь измениться. Если увидите, что я падаю, поднимете меня домкратом.

— Молодец! А теперь порыбачим, пока еще не жарко. Тебе пока нельзя долго быть на солнце.

Они от души наслаждались последним днем. Когда приехал Карн, он очень обрадовался, увидев их такими довольными.

Он им рассказал, что на ранчо все тихо. Как он и предсказывал, Имолин уехала в гости.

— Ну я и соскучился, — поведал им Карн. — Думаю, из меня плохой холостяк. Мне нравится, когда вокруг люди. А после стряпни Марты я не могу есть то, что готовлю сам.

Марта вернулась на ранчо с таким чувством, будто возвращалась в родной дом. Они приехали, когда уже стемнело, и она подумала, что старый дом во всем похож на Карна и на нее. Он жив, только когда вокруг люди.

— Это мой первый настоящий дом за всю жизнь, — удивленно заметила мисс Флинт.

Отдохнувшая Марта усердно занялась работой. Карн приехал на следующий день домой и увидел, что она вовсю трудится над овощами с их огорода.

— Марта, вы не должны столько работать, — запротестовал он. — Вспомните, что произошло.

— Это не из-за работы, а из-за беспокойства.

— Вам совершенно не о чем беспокоиться.

Марта обернулась к Карну и облокотилась на раковину:

— Карн, мне было о чем беспокоиться. И сейчас эта причина существует. Я несколько раз пыталась объясниться по поводу Ти Джея. Карн, я должна с вами поговорить.

Он с каменным лицом отвернулся.

— Эту тему я не могу с вами обсуждать, — сказал он и вышел.

— Страус! — бросила она ему вслед.

Может быть, подумала Марта, снова принимаясь за работу, ей следует написать ему письмо. Но если он не пожелал слушать, как можно быть уверенной, что он дочитает письмо до конца?

Письма от Ти Джея продолжали приходить, но Марта перестала на них отвечать. Время от времени девушка пробегала их глазами, чтобы убедиться, есть ли там очередная угроза. И ее очень удивляло содержание. Как мог человек так быстро измениться? Это чудесное лекарство надо было проверить на морских свинках и посмотреть, как оно отражается не только на здоровье, но и на характере.

В этом почти субтропическом климате рано наступил сезон сбора урожая орехов. Темп работы на ранчо стал быстрее. Марта настаивала на том, что должна им помочь и сесть за руль легкого грузовика. Ей не позволили, и она начала регистрировать квитанции сборщиков.

Наблюдая за потными, грязными и усталыми мужчинами, женщинами и детьми, которые появлялись на ранчо, она думала, что, вероятно, могла бы оказаться одной из них. Если бы не Карн, она от отчаяния согласилась бы на любую работу, жила бы в палатках или лагерях сезонных рабочих, пытаясь скопить деньги на зиму.

И в ней снова вспыхнуло чувство благодарности, когда она посмотрела на дом, на ранчо, составлявшее единое целое со своим владельцем.

А потом наступил день, когда после доставки орехов на склад она поехала в объезд вокруг ранчо, чтобы забрать почту. Ей опять пришло письмо из «Бел-Эйр», на котором было нацарапано: «Срочно».

Оцепенев от страха, она распечатала его и прочла:

«Поскольку ты не желаешь мне писать, я вынужден к тебе приехать. А если ты все еще не хочешь меня видеть или не собираешься уехать со мной, я предъявлю иск Карну Карсону за отчуждение привязанности, а мисс Мартин предъявит иск за нарушение обещания».

Глава 14

Большинство двадцатилетних девушек сразу бы поняли, что надо немедленно бежать за консультацией к ближайшему адвокату.

Но Марта большую часть жизни переезжала с одного строительства на другое. На ее памяти адвокатов вызывали только бандиты или сомнительные компании, чтобы избежать тюрьмы. Или ей вспоминались сдержанные джентльмены, которых призывали государственные или частные интересы, чтобы туманно объяснить причины, по которым те или иные дамбы и мосты следует или не следует строить.

Она лгала от отчаяния, тем не менее это была ложь. А когда она обнаружила, что в этой лжи больше не нуждается, то побоялась опровергнуть ее правдой, опасаясь последствий.

Ложь разрослась, потом воплотилась в некую личность, настоящее живое существо, хотя и далекое, и невидимое.

Она сидела в кабине грузовика. Солнечные лучи освещали его стальную поверхность. На минуту она почувствовала, что у нее кружится голова, и подумала, не в такую ли минуту она на самом деле вышла замуж за некоего Т. Дж. Махони?