Кей Торп - Сирены жаждут любви

Алексис заказал всем кофе и что-то шепнул на ухо официанту – Зоя не расслышала. Приятной неожиданностью для нее была чашка дымящегося французского растворимого кофе, которая через несколько минут появилась перед ней. Когда Зоя поблагодарила Алексиса, тот уклончиво заявил, что здесь такой кофе обычно подают туристам, и она почему-то почувствовала себя одной из них. Зря он так сказал, она была уверена, что в его словах был скрытый смысл. Пришла на ум мрачная мысль о том, что, наверное, никогда ей не суждено полностью стать частью этого Мира, родного для Алексиса.

«Гестия» снялась с якоря. Она взяла курс на Атиниос, расположенный в нескольких милях к югу, откуда их багаж доставят на машине, как распорядился ранее Алексис. Наверху не было отвесных скал, поэтому городок располагался на самых разных уровнях, к домам вели каменные лестницы. Почти в каждом окне виднелись горшки с геранью самых удивительных цветов – от ярко красного до ослепительно белого.

– Как мне здесь нравится! – объявила всем довольная София, бросив на брата лукавый взгляд.

– Ты хотела бы здесь жить? – спросил он. Она засмеялась.

– Мне больше нравится приезжать сюда, – в глазах появилась неуверенность. – Вы оставите себе «Мимозу», когда поженитесь?

– И прислугу, разумеется, – весело прибавила Зоя, потому что Алексис замешкался с ответом. – Ты же не сможешь жить без нее.

Девушка уже успокоилась.

– И я не представляю теперь «Мимозы» без вас. Хорошо бы сестре перебраться поближе. Я ведь почти не вижу Кристу.

– Хорошо бы, – сказала Зоя, – навестить их в Англии, – она взглянула на Алексиса в ожидании привычного возражения. – Правда?

Алексис несколько насмешливо кивнул головой.

– Неплохо.

София расплылась в улыбке.

– Это было бы просто чудесно!

Зоя уже сообразила, что ей гораздо выгоднее спрашивать, чем просить. Хоть это и негоже, но тогда можно играть на мужском «я». Самый лучший способ столковаться – действовать шутя, играючи, если это, конечно, подумала Зоя, не касается серьезных дел. Жизнь не состоит из постоянных препирательств по ничтожным поводам.

Отель «Аполлон» располагался прямо напротив величественного собора; вид, открывающийся из окон, был просто фантастическим. В гостинице было двадцать комнат и ресторан разряда «С», который, как знала Зоя по своим прежним впечатлениям, гарантировал все необходимые удобства.

Двоюродный брат Ставрос и его жена Хариклия с типично греческой горячностью приветствовали Алексиса; почти вся компания уже разошлась по своим комнатам. Софию они расцеловали в обе щеки, как родную дочь. Алексис, подтолкнув Зою вперед, представил ее как свою будущую жену; она чувствовала себя неловко в ожидании ответной реакции, но удивление было кратким, ее оценили по достоинству. Зоя решила, что родня ни в чем не могла прекословить Алексису.

Оказалось, вся семья, включая и второго брата – Костаса, занимается туристическим бизнесом. Зоя окончательно запуталась, как ни старалась запомнить имена многочисленных дочерей и сыновей, которых вызвали, оторвав от дел, чтобы познакомиться. Жена Костаса, Меропа, по-видимому, готовила всю еду в ресторане. Дорогим гостям было обещано специальное меню вечернего обеда. Все родственники более или менее сносно владели английским, но тут же выразили искреннюю признательность Зое, попытавшейся отвечать на их родном языке.

Комната, в которую ее привели, была чисто прибрана и вымыта, но по британским меркам великовата. Постель под покрывалом ручной вязки стояла напротив стеклянной двери, выходившей на крошечный балкон. Из остальной мебели были еще трельяж и платяной шкаф. Справа внутренняя дверь вела в небольшую душевую и туалет.

– Чудесно! – заверила Зоя переминавшуюся рядом Хариклию. – Орео!

Та с удовольствием рассмеялась от комплимента, пожелав Зое чувствовать себя здесь как дома, и пошла по своим делам.

Толкнув стеклянную дверь, Зоя вышла на балкон, чтобы вволю насладиться совершенно ошеломляющим видом. Солнце уже спускалось за острова по ту сторону кальдеры, огромный золотой шар угасал, погружаясь в море. В воздухе чувствовалась гарь, но запах не был отталкивающим. Откуда-то снизу, с людных террас доносилась музыка.

За ее спиной неожиданно появился Алексис.

– Я стучал, – сказал он, – но не услышал ответа. Хорошо устроилась?

– Ты спрашиваешь, как хозяин гостиницы, – поддразнила она, улыбаясь. – Все изумительно!

– Все? – мягко переспросил он.

Отступать некуда, мосты позади были уже сожжены, и Зоя тоже мягко ответила:

– Все.

Он взял ее за руку и повел в комнату, крепко обнял, нежно и жадно прижимая к себе, потом поцеловал. Когда его губы остановились на пульсирующей жилке у основания шеи, Зоя подумала, что никаких сомнений быть не может в том, что Алексис испытывает к ней очень сильное физическое влечение. И не скрывает этого. Она отдалась его рукам, которые начали осторожно расстегивать пуговицы на ее хлопчатобумажной рубашке.

– Алексис…

– Я все помню, – заверил он. – Позволь мне просто обнять тебя.

Она успокоилась, поняв сказанное таким образом, что полной близости сегодня между ними не будет. Зоя слышала и читала, что мужчины понимают, как нуждаются женщины в обыкновенной ласке и нежности. Она никогда не думала, что и ей захочется именно этого.

Зоя не остановила его, когда он снял с нее рубашку и кружевной лифчик. Тело затрепетало, едва он положил ладонь ей на грудь и, наклонившись, поцеловал ее. Она запустила пальцы в его короткие черные волосы, ей нравилось, что они пружинили, словно были каким-то живым существом, которое существовало независимо от человека.

– Дверь, – хрипло пробормотала она, когда он поднял голову. – София может…

– София внизу с братьями, – успокоил он. – Дверь заперта, – он слегка отстранил ее от себя, откровенно любуясь непокорными завитками ее волос. – Как ты хороша, агапи моу.

Снова это ласковое обращение, но сколько было в нем теперь глубокого смысла, не то, что раньше. Поддаваясь спонтанному желанию, она расстегнула его рубашку и сняла ее с широких плеч, прижимаясь губами к жесткой поросли на груди. Ноздри ее уловили возбуждающе пряный мужской запах, на губах остался солоноватый привкус его кожи.

Алексис поднял ее на руки и отнес на кровать, лег рядом и стал ее целовать с той нежной страстью, которой так желала Зоя. Его губы доставляли ей неизъяснимое наслаждение, оно достигло своего апогея, и Зоя откликнулась такой же лаской. Он смотрел на нее сквозь густые ресницы прищуренных глаз: она снимала с него одежду, высвобождая тело, чтобы дать рукам вволю исследовать его со всей любовной скрупулезностью.