Плененная грешником (ЛП) - Херд Мишель

Потому что только злодей сделает все необходимое, чтобы спасти тебя. Он сожжет дотла весь мир, если потребуется.

Каждой клеточкой своего существа я знаю, что Виктор сделал бы это для меня. Если бы только я могла сообщить ему, что происходит.

Он никогда не лгал мне. Он сдержал каждое данное им обещание.

О, Боже.

Я обхватываю себя левой рукой за талию, когда из меня вырываются рыдания.

Я ушла от единственного человека, которому могла доверять, только потому, что была предана семье, которая зарабатывала на жизнь торговлей людьми.

Алисса снова заключает меня в объятия и держит, пока я плачу.

С учетом того, что я узнала о своих дедушке и дяде, я понимаю, что больше не испытываю вину за то, что полюбила Виктора, остались лишь душевная боль и сожаление о том, что я его бросила.

Если он придет спасти меня, он убьет людей. Возможно, он даже убьет мистера Паризи, и я не буду на него обижаться, потому что тогда это гарантирует, что мне не придется выходить замуж за старика и провести остаток своей жизни, подвергаясь изнасилованиям и издевательствам.

Иногда люди заслуживают смерти – как мои дедушка и дядя. Они должны были заплатить за свои грехи.

Это не значит, что я их больше не люблю, просто понимаю, почему все произошло именно так, как произошло.

И теперь я тоже должна заплатить за грехи своей семьи.

Глава 25

ВИКТОР

— Если гребаный пистолет снова развалится, я убью этого ублюдка, — угрожаю я, когда мы с Лукой заходим на склад.

Хуан-Пол суетится вокруг, как мышь, пытаясь подготовить все к презентации.

— Тебе лучше снова не тратить мое время, — предупреждаю я его, и в моих словах звучит обещание смерти.

Пожалуйста, потрать мое гребаное время, чтобы я мог убить тебя.

— Все готово, мистер Ветров, — говорит он, но не слишком уверен в себе.

Я вытаскиваю свой Heckler & Koch из-за спины и направляю на него ствол.

— Стреляй из этого гребаного пистолета и молись, чтобы он работал.

По его вискам уже струится пот, он кивает и поднимает модифицированный Glock. С нервным выражением лица он целится в мишень, и когда нажимает на курок, ничего не происходит.

Безжалостная улыбка начинает теребить уголок моего рта, когда Хуан-Пол заикается:

— П-подождите. Д-дайте мне п-попробовать еще раз.

Тупой ублюдок.

Зная, что может произойти, мы с Лукой делаем пару шагов назад.

Когда Хуан-Пол снова нажимает на курок, второй патрон врезается в предыдущий несостоявшийся разряд, и оружие взрывается в руке ублюдка, осыпая его осколками и несколькими оставшимися пулями.

К счастью, ни одна из пуль не убивает идиота мгновенно. Он падает на пол, и проходит мгновение, прежде чем он начинает кричать от боли, вызванной его ранами.

Я медленно подхожу ближе и прижимаю дуло своего пистолета к его виску. Встречаясь с ним взглядом, я бормочу:

— Позволь мне показать тебе, как работает настоящий пистолет.

— Н-нет!

Я нажимаю на курок и наблюдаю, как свет в его глазах мгновенно гаснет.

— Чувствуешь себя лучше? — Спрашивает Лука.

Я пожимаю плечами.

— Немного. — Затем я ухмыляюсь своему другу. — Хотя было забавно наблюдать, как оружие взрывается в его руке. Сегодняшний день я расцениваю как победу.

Не обращая внимания на людей Хуан-Пола, мы с Лукой выходим со склада. Я забираюсь на пассажирское сиденье нашего внедорожника, в то время как Лука садится за руль.

Достав свой телефон, я проверяю, ответила ли Розали на какое-либо из моих сообщений, но там ничего нет. Только сообщения, которые я ей отправил.

Почему ты не даешь мне свой адрес?

Это потому, что ты мне не доверяешь?

Ты сейчас игнорируешь меня, моя маленькая Роза?

Я наступил в дерьмо твоей собаки.

Я начинаю беспокоиться.

Если ты не ответишь, я вылетаю в Нью-Йорк.

Не испытывай меня, моя маленькая Роза.

— Розали ответила? — Спрашивает Лука, когда везет нас на аэродром, где ждет наш частный самолет.

— Нет. — Я не получал от нее никаких известий уже три дня, и сказать, что я обеспокоен, – это, блять, преуменьшение.

Я проверяю ее трекер и вижу, что она все еще в доме Джованни Паризи. Я знаю, что его дочери столько же лет, сколько Розали, поэтому предполагаю, что она воссоединилась со старым другом.

Вчера был день рождения Алиссы Паризи. Вот почему Розали надела коктейльное платье.

В тот момент, когда мы поднимаемся на борт частного самолета, я достаю свой ноутбук и начинаю печатать. Вывожу на экран все камеры видеонаблюдения и охраны возле дома Паризи, но все выглядит тихо.

Лука наклоняется ближе и проверяет экран, затем спрашивает:

— Чей это дом?

— Джованни Паризи.

Его брови взлетают вверх.

— Какого хрена ты копаешься в Коза Ностре?

— Розали там.

Мой друг бросает на меня обеспокоенный взгляд.

— Пожалуйста, не начинай войну с Коза Нострой. Мне потребовались годы, чтобы заключить мирный договор.

Я усмехаюсь.

— Не волнуйся. Я думаю, Розали навещает Алиссу. Они ровесницы. Поскольку семьи связаны узами, я уверен, что девочки были подругами.

На телефон Луки поступает звонок.

— Это мой отец.

— Привет, Papá, — отвечает он. — Я в порядке, а ты? — Он слушает, затем усмехается. — Я смотрю, как Виктор дуется.

Я бросаю взгляд на своего друга.

Он снова усмехается, затем объясняет:

— Он отпустил Розали, и она уехала в Нью-Йорк. А я остался с ним нянчиться, чтобы он не наделал глупостей. — Внезапно Лука садится прямо, озабоченно хмуря брови. — Подожди. Я включу громкую связь, чтобы Виктор мог слышать.

— Привет, Виктор, — раздается голос дяди Люциана на линии.

— Привет, дядя Люциан. Как дела?

— Если Розали в Нью-Йорке, у нее могут быть неприятности.

— Почему?

— Это случилось до того, как вы с Лукой заняли свои должности. Вам, должно быть, было ... семнадцать?

Теряя терпение, я спрашиваю:

— Что случилось?

— Коза Ностра не одобряла, что Манно занимаются секс-торговлей. Вот почему они переехали в Чикаго, пока Лиам не выгнал их оттуда, и они не обосновались в Канаде.

— Я уже знаю это, — бормочу я.

— Манно запрещен въезд в город, Виктор, — говорит дядя Люциан, в его голосе слышится беспокойство. — Антонио украл деньги у Коза Ностры, и я почти уверен, что они стоят за несчастным случаем, в результате которого погиб отец Розали.

Что?

Мое сердце начинает биться быстрее.

— Почему ты не сказал мне об этом, когда я возглавил мафию? — Спрашивает Лука, его обеспокоенный взгляд останавливается на мне.

— Это не имело значения для нашего бизнеса. Честно говоря, я никогда даже не задумывался об этом. По большому счету, это не имело значения, потому что Манно даже не попали в поле нашего зрения, — отвечает дядя Люциан.

Каждый мускул в моем теле напрягается, когда я говорю:

— Позволь мне прояснить это. Ты хочешь сказать, что Коза Ностра запретила Манно въезд в Нью-Йорк. Антонио обокрал их, и теперь Розали на гребаной вражеской территории?

— Вроде того, — бормочет дядя Люциан.

— Блять! — Выскакивая из своего кресла, я подхожу к пилоту и командую. — Меняй направление на Нью-Йорк.

— Да, мистер Ветров.

Я возвращаюсь к Луке, затем гнев взрывается в моей груди, и я пинаю одно из кожаных сидений.

Я достаю телефон и набираю номер Розали, но звонок сразу переключается на голосовую почту.

— Блять, — огрызаюсь я, чувствуя, как в сердце закрадывается страх.

Я спешу обратно к пилоту и спрашиваю:

— Сколько времени это займет?

— Пять часов сорок пять минут, мистер Ветров.

Христос.

Я возвращаюсь к Луке и встречаюсь взглядом со своим другом, который все еще разговаривает по телефону со своим отцом.

— Я звоню Паризи, — бормочу я.