Лора Грэхем - Твоя навеки

И все же, взглянув на часы, Мик рассудил, что время у них еще есть. Заодно можно будет предпринять еще одну попытку убедить Фэйт отказаться от идеи, которую она втемяшила в свою красивую, но безрассудную головку.

На сей раз вместо того, чтобы изощряться в поисках аргументов, он просто попросил ее остаться.

Рука Фэйт судорожно сжалась вокруг чашечки с травяным чаем:

— Я должна уехать, Мик. Мне нужно научиться в этой жизни прочно стоять на ногах. Хотя бы попытаться.

— А разве до замужества ты?..

— До замужества я жила с матерью и ее вторым мужем. По-настоящему независимой мне так и не пришлось себя почувствовать.

Мик удивился: у него не укладывалось в голове, что девушка в том возрасте, когда человек пользуется любой возможностью проявить свою самостоятельность, обрекла себя на добровольный плен совместного проживания с родителями. Но через несколько секунд Фэйт сама ответила на его вопрос.

— Мать серьезно болела, и кому-то все равно следовало за ней присматривать. Я ни о чем не жалею, но опыта самостоятельной жизни я так и не приобрела, иначе, мне кажется, наш брак с Фрэнком распался бы значительно раньше. Вот такая я слабохарактерная! — с принужденным смехом закончила она.

— Мне кажется, что дело не только в этом. Когда кого-то любишь, то, как правило, начинаешь склоняться к тому, чтобы прощать ошибки любимого человека, а потому ищешь причину в себе. Когда же привыкаешь вину за все перекладывать на себя, самое безжалостное обращение начинаешь воспринимать как заслуженное.

Фэйт с любопытством взглянула на него.

— А ты в самом деле все понимаешь…

Мик быстро взглянул на наручные часы и, поднявшись, поставил чашку из-под кофе в раковину. Все-таки он уникальный мужчина, подумала Фэйт. Грозный для своих врагов и потрясающе чуткий для тех, кто нуждается в помощи.

Прислонившись к стойке, уникальный мужчина спросил:

— Ты точно не передумала?

А ведь так легко было бы остаться здесь, подумала Фэйт. Мик Пэриш окружил бы ее своей заботой, и она, возможно, даже не заметила бы, как слабеет ее боевой дух и шаг за шагом она теряет независимость. Но это было бы нечестно как по отношению к себе, так и по отношению к нему.

— Я должна ехать, — повторила она и тоже поставила чашку в раковину.

— Что бы тебе ни понадобилось, звони мне, — сказал он. — Мой дом всегда для тебя открыт, и пусть Дочь Луны об этом знает.

Они прибыли на ранчо Монроуза почти одновременно с мастером из телефонной компании. Когда телефон был установлен и проверен, резервуар для газа заполнен, отопление включено, Мик и Фэйт направились в город, чтобы забрать ее «хонду», стоявшую в мастерской Дирка Байарда. Фэйт прямо оттуда поехала по магазинам закупать продукты, а Мик двинулся в полицейский участок.

Он все еще был зол оттого, что не сумел убедить эту упрямую женщину остаться на его ранчо. Теперь по крайней мере надо было позаботиться о том, чтобы обеспечить полицейский надзор за ее домом. Ему нетрудно будет сделать это во время собственного дежурства, да и другие помощники шерифа едва ли оставят одинокую беременную женщину без присмотра.

— Ба! — воскликнула Велма Дженсен, дежурный диспетчер, как только Мик вырос на пороге. — А вот и наш герой. Как поживают твои ребра, малыш?

Велме было под шестьдесят. Сухая и морщинистая, она умела ругаться не хуже любого инструктора ВМС. При взгляде на нее в глаза бросалась крупная, почти лошадиная, челюсть, но сердце у нее было еще больше, и полицейских она окружала такой поистине материнской заботливостью, что тем порой хотелось взвыть и взмолиться оставить их в покое.

— Превосходно, Велма, — отшутился Мик. — Ребра поживают не хуже всего остального.

— Пора открыть клуб для таких, как ты, — неодобрительно покачав головой, сказала Велма. — Для полицейских-камикадзе, которым порядочность не позволяет стрелять, пока преступник не пришьет их раньше. Как тебе идея членства в таком клубе?

— Не обращай на нее внимания, Мик, — подал голос из-за своего пульта Чарли Хаскинс. — Она же помешана на нашей безопасности и никого не выпускает за двери участка без бронежилета.

— Нэйт ждал, что ты зайдешь, — сказала Велма. — Он сейчас поехал в гимназию, но вот-вот должен вернуться.

— Там что-нибудь стряслось? — насторожился Мик.

— Нет, нет, — поспешила заверить его Велма. — У него и Маргарет разговор с кем-то из преподавателей. У их дочки неприятности то ли по алгебре, то ли еще по какому предмету, не знаю.

— Он еще раз хотел спросить тебя, будешь ли ты настаивать на обвинении против Джеда Барлоу, — встрял Чарли.

— Джед вовсе не собирался стрелять в меня, — сухо отозвался Мик. — Мозги свои он пропил давно, но все же он никакой не убийца.

— Это у тебя с мозгами не все в порядке, Пэриш, — фыркнула Велма. — Этот парень опасен для общества, и ты это прекрасно знаешь.

— Хватит с него обвинений в пьяном дебоше, — сдержанно заметил Мик. — Его можно обвинить в целом наборе опасных для общества деяниях, но будь я проклят, если стану обвинять его в покушении на убийство.

— Видишь, Велма, — торжествующе сказал Чарли. — Я же говорил тебе, что честнее Мика нет человека на свете.

— Мне от этого ни холодно, ни жарко. Но как только представлю, что Джед Барлоу выйдет на свободу, снова напьется и…

— Не думаю, что у Джеда в ближайшие два года появится возможность вновь залезть на колокольню, — сказал Мик.

Полчаса спустя все это ему пришлось повторить Нэйту, с той лишь разницей, что шериф оказался более покладистым, чем Велма.

— Мне просто нужно было услышать это лично от тебя, — сказал Нэйт. — Окружной прокурор должен выработать линию обвинения, и ему важно знать, что ты не спутаешь в последний момент ему карты. Будем считать, что вопрос решен.

Мик поднялся было, чтобы уйти, но Нэйт жестом удержал его:

— Гэйдж тебе сообщил, что криминалисты должны вот-вот прислать результаты экспертизы по делу о нападении на стадо Джеффа Кумберленда?

— Именно поэтому я здесь, — кивнул Мик.

— Тогда не спеши. Ну, как дела у Фэйт Уильямс?

— Сегодня она перебралась на свое ранчо.

— Сумасшедшая! Ты не смог ее переубедить?

— Она упряма, как ослица, — покачал головой Мик.

— Так теперь она твоя соседка, и у всех нас прибавляется головной боли, — со вздохом сказал Нэйт. — Хлопот с ними не оберешься, с этими бабами. То они сама слабость, и ты сломя голову бежишь им на помощь, то они крепки и несгибаемы, как скала. Но самое главное, они всегда выбирают для своих выкрутасов самое неподходящее время.