Дайана Кобичер - Я влюблена

Дождь за окном стал еще сильнее, начинался яростный шторм. Наверное, дождь будет идти до самого Рождества. А они окажутся изолированными в этом доме с надеждой только на себя. Но Фанни чувствовала себя защищенной. Она никогда не сомневалась в способности Алекса справиться с любыми сложными обстоятельствами. Он сохранит ее в тепле и сухости и подарит ей Рождество, которого она никогда не забудет. Он не был властным, но верил в свою силу. И Фан подумала, что эта сила вовсе не давит на нее.

Когда языки пламени стали лизать поленья, Алекс поставил на место каминную решетку, поднялся на ноги, посмотрел секунду на огонь с высоты своего роста и присоединился к Фан, сидящей на диване.

— Спасибо за помощь в магазине, — сказала она.

— Не думаю, что я внес большой вклад в твое дело, притащив несколько коробок из кладовки.

— По крайней мере нам с Нэнси не пришлось их носить самим. Кроме того, я видела, ты спокойно помогал некоторым мужчинам, а кое-кто из них слегка нервничал.

— Мне-то не трудно было быть спокойным. Мне же не нужно было выбирать подарок. По-моему, тебе надо подумать, как свести этот выбор до минимума, тогда твоим покупателям будет легче. — Алекс улыбнулся, вспомнив помятые карточки в ладонях совершенно растерянных мужчин.

— А мне кажется, это очень мило, что нервничали, — сказала Фан.

— Им бы поменьше волноваться и побольше доверять своей интуиции, тогда было бы меньше сложностей с принятием решений.

Фанни бросила на него косой взгляд — ему, должно быть, трудно понять, что большинство людей действительно не доверяют своей интуиции. Потому что сам Алекс всегда верил тому, что ему подсказывал внутренний голос, был ли то выбор подарка или бракосочетание с женщиной, которую он знал всего два месяца.

— А тот человек, с которым ты разговаривал? — осторожно спросила Фанни. — Он еще пытался что-то найти для своей матери…

— Похожий на рефрижератор с головой?

Фанни улыбнулась сравнению, но тут же лицо ее стало серьезным.

— Ты сказал ему, что это магазин твоей жены.

— А что, лучше было сказать бывшей жены? — спросил он, положив руку на спинку дивана и разворачиваясь лицом к Фан. — Я не видел смысла вдаваться в такие подробности.

— Не в этом дело, — она махнула рукой. — Ты что-то сказал о моей работе в магазине…

— Я сказал, что ты впечатляющая женщина, — уточнил Алекс. И снова увидел то странное выражение в ее глазах, которое тогда заметил.

— Ты действительно так думаешь? — спросила она. — Ты сказал это с такой гордостью…

Алекс сдвинул брови.

— А я на самом деле горжусь. Ты, черт возьми, проделала такую работу с этим магазином! Большинство мелких предприятий разоряются на первом же году существования. А ты свое удержала, несмотря на то что это слабое хозяйство. Конечно же, я горжусь тобой!

Фанни опустила ресницы, но Алекс успел заметить слезы в ее глазах. Он приподнял ее голову за подбородок, повернув лицом к себе.

— Ты предпочитаешь, чтобы я не гордился тобой? — спросил он, совершенно сбитый с толку ее реакцией.

— Нет. Конечно нет. — Она подавила слезы. — Я никогда и не думала, что смогу сделать что-нибудь такое, чтобы ты гордился мной.

— Я всегда гордился тобой, — сказал Алекс.

— Чем же именно? Умением печь хороший яблочный пирог и вышивать прелестные подушки? — спросила она насмешливо.

— И этим тоже, как и многими другими качествами. — Алекс вдруг почувствовал, что ему очень важно продолжить эту тему: может, он тогда найдет ответы на вопросы, которые терзали его пять лет. — Тебе не нужно было делать что-то особенное, чтобы я мог тобой гордиться, Фан. Достаточно того, что ты просто была самой собой. Милой, заботливой и сильной.

— Но я никогда ничего не делала! — запротестовала она.

— Тебе и не нужно было что-то делать. Я любил тебя.

— Но ты-то всегда что-то делал! — Фан вскочила, не в силах усидеть от возбуждения. Алекс тоже поднялся, наблюдая, как она пошла и встала рядом со сверкающей елкой. — Вся твоя семья чем-то занята и делает какую-нибудь работу.

— Кто, например? — Алекс никак не мог вспомнить, кто из его семьи делал что-нибудь необычайное пять лет назад.

— У каждого члена твоей семьи своя карьера, вы разъезжаете по стране, работаете…

— Мама за всю свою жизнь никогда не работала.

— Но она участвует в каждой благотворительной акции штата!

— Если тебя интересует эта добровольная деятельность, я уверен, мама будет счастлива привлечь тебя к ней.

— Ты не понимаешь. — Фан сложила руки на груди, расстроенная тем, что не может ему объяснить, что имеет в виду.

Алекс взял ее за руки, стараясь успокоить.

— Тогда объясни мне, Фан.

Она посмотрела на него и почувствовала вдруг абсолютно неподдающуюся логике злость оттого, что он не понимает совершенно для нее очевидного.

— Ты чертовски большой! — вырвалось у нее наконец.

Брови Алекса поползли вверх.

— Я что?

— Большой! Ты возвышаешься надо мной, — сказала она сердито.

— Потому ты и развелась со мной? Потому что я слишком большой?

— Не будь глупцом, — дерзко возразила Фанни. — Конечно же, не из-за этого.

Совершенно сбитый с толку, Алекс уставился на нее, боясь даже предположить, что же она имеет в виду.

Фан вздохнула и сжала свои ладони в его руках.

— Посмотри! — она кивнула на их руки, и Алекс послушно опустил на них глаза. — Посмотри, как твои руки закрывают мои.

— Но я ничего не могу поделать со своими габаритами, Фан! — он пытался сообразить, чего она добивается.

— Всю свою жизнь я наблюдала, как моя мать жила в тени моего отца, — сказала Фанни. — Все в ее жизни вращалось вокруг него и его карьеры. Мама была красивой и умной женщиной. Когда я была маленькой, она писала стихи. Но мой отец сказал ей, что это пустая трата времени, и она выкинула все, что написала, Ал. — Фанни не ощущала слез, которые серебристыми струйками побежали по ее щекам. — Мне было десять лет. Однажды я спросила ее, почему она не пишет стихов просто для себя, а мама ответила, что отец прав и она только потратит впустую время. Но он был не прав! Мама должна была сделать что-то для себя, стать чем-нибудь большим, чем просто женой. Теперь-то я понимаю, что она просто перечеркнула все свои мечты из-за мужа и он воспринял это как должное…

— И ты боялась, что с тобою может случиться такое же? — спросил тихо Алекс. — Что ты откажешься от своих планов ради меня?

— Я поклялась, что не буду такой, как мама. Я пообещала себе никогда не жить в чьей-то тени.

— А кто тебя просил это делать?