Патриция Нолл - Последний шанс

Ее кровать была достаточно просторной для троих. Клей лег по одну сторону от Джимми, пристроив ногу на еще одной подушке, Бекки легла по другую. Джимми свернулся между ними, взяв каждого за руку.

— Теперь я буду спать. Без страшных снов.

Он положил их руки себе на живот, так что они чувствовали, как он дышит и как бьется его сердце, и, избавившись от всех страхов, спокойно уснул. Бекки попробовала отнять руку и повернуться на бок, но Джимми заерзал, захныкал, и она оставила руку на месте. Однако заснуть в таком положении не могла и лежала, уставившись в потолок.

Когда Джимми болел или бывал чем-нибудь напуган, они всегда лежали втроем. Ничего особенного, только втроем им было надежно и спокойно. Но в последние месяцы ее жизни с Клеем такое случалось все реже, а потом и вовсе прекратилось.

Бекки прислушивалась к дыханию Клея, становившемуся все глубже и ровнее, но было похоже, что заснуть ему так же трудно, как и ей. Вероятно, нога беспокоит, подумала Бекки, но, услышав тихий и задумчивый голос Клея, поняла, что ошиблась.

— Хорошая у тебя комната, Бекки.

— Тебе нравится? — удивленно произнесла она.

— Да и весь дом мне нравится. Наверное, я тебе никогда этого не говорил, но меня всегда восхищало твое умение устраиваться на новом месте.

— Такого я действительно от тебя никогда не слышала. Считала, что ты ничего не замечаешь.

— Я замечал.

Клей произнес это так убежденно, что Бекки поверила в его искренность. Она была тронута, но, что ответить, не знала. Говорить, что он опоздал со своими оценками и благодарностями, не хотелось. Ему бы это сказать несколько лет назад! Однако подыскивать слова не пришлось, поскольку Клей заговорил снова:

— В моей семье не было никого, кто хотел бы закрепиться на одном месте, превратить жилище в настоящий дом.

Бекки затаила дыхание. Клей так мало всегда рассказывал о своей семье, что она боялась сейчас пропустить хоть слово.

— Мать все время переезжала. Прошло немало лет, прежде чем я понял, что она не в ладах с законом.

— Почему? Что она сделала?

— Мне это неизвестно, да я и не хотел знать. Возможно, наркотики, а поскольку вокруг нее всегда крутились мужчины, не исключаю и проституцию.

— Ох, Клей, — сокрушенно проговорила Бекки.

Он замолчал. Бекки подумала, что он, наверное, боится, как бы не проснулся Джимми и не услышал его.

— Какими бы ни были ее проблемы, она всегда была сосредоточена только на себе. Не могу припомнить, чтобы ко мне относились так, как ты к Джимми.

Бекки почувствовала комок в горле.

— Это ужасно, Клей, — с трудом проговорила она. — Как же тебе удалось выжить, пока ты не попал в приют?

— Дети — народ живучий. К тому же я быстро взрослел. И очень рано стал реалистом. Знал, что на мать полагаться не могу.

— И полагался только на себя, — констатировала Бекки.

— Меньше разочарований…

Бекки судорожно проглотила слезы. Плакать сейчас не время.

Теперь она могла сказать себе, что наконец поняла Клея. Он держал все в себе, потому что иначе нельзя было. Надеялся только на себя. И даже женившись, не изменился. В Бекки как будто вонзили два кинжала — негодование и обиду. Почему Клей не доверял ей?

Ей хотелось задать Клею этот вопрос, но она помнила о Джимми. Ладно, отложим до завтра. Она должна получить прямой ответ на свой вопрос, ведь когда-то это стало одной из причин, по которым распался их брак. Клей не мог открыться ей, а ее любви оказалось недостаточно, чтобы вызвать его на откровенность. И хотя сейчас он как будто переменился и к тому же она знает теперь о нем куда больше, чем раньше, Бекки не была уверена, что это меняет дело.

Однако на сегодняшнюю ночь с нее достаточно. Бекки села в постели и повернулась к Клею.

— Если бы ты рассказал мне все это раньше… — сказала она, осторожно перегнувшись через Джимми, чтобы Клей мог слышать ее.

Клей положил ладонь ей на затылок и притянул ее к себе.

— Я не сумел, Бекки, — прошептал он, и Бекки почувствовала на своих губах его дыхание. — Мне это труднее, чем тебе.

Она с готовностью кивнула, дотронувшись губами до его губ.

От него исходили тепло и живительная сила, и хоть Клей и целовал ее после развода, но своими поцелуями он либо над ней подтрунивал, либо испытывал ее. Сейчас он наслаждался. Бекки чувствовала это по тому, как нежно и расслабленно прижались к ее губам его губы. Испытывая неизъяснимое удовольствие, она крепче прижалась к нему губами, чтобы Клей мог ощутить, как приятны ей его прикосновения. Она больше не сравнивала Клея и Барри.

Бекки не сдерживала себя, считая, что владеет собой и прервет поцелуй, когда захочет. По крайней мере ей так казалось, пока Клей не положил ей на плечо руку и не отстранил слегка.

— Милая, если ты не хочешь переложить сына в его постель и довести наш поцелуй до естественного завершения, лучше остановись сейчас.

Бекки отодвинулась, чувствуя, как жар бросился ей в лицо, и радуясь, что Клей не видит ее в темноте.

— Да, правда. Спокойной ночи, Клей.

— Спокойной ночи, Бекки.

В его насмешливом голосе звучала нежность.

Бекки с улыбкой опустилась на подушку. Клей нашел ее руку, их пальцы сплелись на колене у Джимми. Засыпала она с мыслью о том, что за все время их брака она не испытывала такой эмоциональной близости с Клеем, как в эту минуту.

Глава девятая

— Мамочка, просыпайся.

Бекки застонала и дернула плечом, чтобы сбросить настойчиво теребившую ее ручку.

— Мамочка, давай открывай глаза.

— Не могу, — пробормотала Бекки в подушку. — Кто-то их залепил.

Джимми хихикнул.

— Ну же, просыпайся.

Бекки с закрытыми глазами подняла голову.

— Джимми, тебе не пройдет даром, если станешь будить меня дважды за ночь.

— Сейчас не ночь, мама, — бодро проинформировал ее сын. — Уже утро. И я хочу есть. Можно мне яичницу с беконом? И еще гренки?

Бекки с трудом приоткрыла глаза и увидела жизнерадостное лицо сына. Он всегда просыпался голодным как волк.

— Ты уверен, что съешь все это?

Джимми энергично кивнул.

— Уверен. От страшных снов мне захотелось есть.

— Не смеши меня.

— Ну мама! Сделаешь мне яичницу? А хлеб я сам поджарю в тостере. Если ты хочешь спать, я и яичницу сам приготовлю.

— Не смей подходить к плите!

— Ладно, — Джимми тяжело вздохнул.

Бекки зевнула. Меньше всего ей хотелось сейчас вставать и идти готовить, но она не могла разочаровать сына.

— Завтрак будет через минуту. — Бекки посмотрела на часы. — Собирайся в школу.