Елена Булганова - Моя мама — Снегурочка

Про себя он решил воспользоваться этим вечером и наладить контакт со снохой. Хотя и мало представлял, как это можно сделать. Подобно матери, он стеснялся и не любил разговаривать с Таисией.

Весь вечер он играл с племянницей, сам уложил ее в постель и уселся отдыхать у телевизора. Тася все это время тихо просидела в своей комнате, только раз вышла напоить Павла и дочку чаем. Теперь же она подошла к Павлу, напугав его своим бесшумным появлением, и протянула блокнот. Он взял и прочитал последнюю запись: «Павел, что с Борей? Я уже несколько дней посылаю ему сообщения, но телефон отключен».

— Тася, ведь я говорил тебе, у него дела, перед Новым годом самый пик, вырваться невозможно… Наверно, замотался и не смотрит на мобильник.

Таисия, бледная, напряженная, как струна, снова что-то поспешно написала, поднесла к его носу. «Паша, не обманывай меня. Я знаю, что-то случилось».

— Ну хорошо, ты права, — бледнея, заговорил Павел. — Борис попал в аварию. Он еще борется, но надежды мало. Это было его требование, чтобы я скрыл это страшное известие от тебя и от матери.

Таисия молча скользнула прочь из гостиной. Она появилась через несколько минут, в свитере и брюках, с меховой курткой в руках. Нетерпеливо кивнула в сторону двери.

— А как же Лера? — растерялся Павел.

Таисия снова застрочила в блокноте. «За ней присмотрит соседка. Я уже послала ей сообщение».

— Но из Питера сегодня прямого рейса нет. Надо ехать в Москву.

Таисия кивнула и протянула ему ключи от машины Бориса. Выходя из квартиры, они столкнулись с каким-то тщедушным существом, закутанным в байковый халат. Существо сонно помахало Таисии рукой и нырнуло в квартиру.

Машина долго не заводилась, и Павел с каждой секундой все больше нервничал. Таисия сидела рядом, словно античная статуя, и от ее остановившегося взгляда становилось совсем уж невыносимо. Что ж, уже завтра они будут в Сиднее. Борис, по словам Катерины, уже несколько дней не приходит в себя и вряд ли отругает брата за то, что тот нарушил его распоряжение.

Они уже несколько часов ехали по трассе Петербург-Москва, когда Таисия вдруг коснулась его руки. Павел повернул голову, и лицо женщины поразило его каким-то неживым, синеватым оттенком. Тася изобразила что-то на пальцах, но Павел еще раньше догадался, что женщине плохо. Так плохо, что впервые в жизни она не смогла воспользоваться своим блокнотом. И он немедленно съехал на обочину.

Таисия вышла из машины и очень медленно побрела по снегу за деревья.

— Тась, куртку надень! — крикнул Павел, сообразив, что сноха вышла на мороз в одном свитере.

Таисия, конечно, не обернулась, и он с нервным смешком стукнул себя ладонью по лбу.

Потянулись минуты. Сперва Павел сидел в прострации, думая о том, что ждет его в Сиднее. Вдруг ему в голову пришло, что Таисии нет уже слишком долго. Он вылез из машины и приблизился к тем деревьям, за которыми скрылась женщина.

— Тася! — крикнул он и тут же скривился от досады.

Господи, сколько же сложностей с этой женщиной! Морщась от неловкости, он зашел за дерево и едва удержался от крика. Таисия пластом лежала на снегу. Павел бросился к женщине, опустился рядом с ней на колени, схватил тонкое запястье. Пульс, нитевидный, прерывистый, все-таки был. Но лицо женщины теперь было бело, как снег вокруг. Павел поднялся на ноги и медленно попятился обратно к машине. Несколько раз он возвращался, а потом все-таки заставил себя сесть в машину. И медленно тронулся вперед. Потом сообразил что-то, развернул машину и помчался обратно в Питер.

«Наплевать, — вслух бормотал Павел, все увеличивая скорость машины. — Скажу, что искал ее и не сумел отыскать. Не помрет же она там, в конце концов. Придет в себя, выйдет на трассу, поймает какую-нибудь тачку. Только вот объясняться без денег и без блокнота ей будет затруднительно».

На Петроградке он был уже через полтора часа. За несколько кварталов от дома он воровато, с оглядкой вылез из машины и затолкал куртку Таисии в урну для мусора. Перед этим ее паспорт, блокнот и мобильный телефон переложил к себе в карман, собираясь избавиться от них позднее.

На его звонок открыла дверь малышка в халате, оказавшаяся на свету очень милой юной девушкой.

— А где Тасенька? — сонным голосом спросила она.

— Уехала, — прохрипел Павел и недвусмысленно распахнул перед девчушкой входную дверь. Потом он сразу позвонил матери, сказал коротко: — Мама, немедленно собирайся и приезжай на Петроградку. Я сейчас вызову тебе такси.

Ирина Даниловна ворвалась в дверь, едва переводя дух от волнения. Павел подхватил мать под руку, почти подтащил к креслу.

— Что, Паша, что? — твердила она, дикими глазами оглядывая комнату.

— Мама, мы должны немедленно лететь в Австралию. Борис попал в аварию. Он запретил говорить вам об этом, но теперь я понял, что совершу глупость, если послушаюсь его. Твоя виза еще в силе?

Мать летала в Австралию осенью, на день рождения внука.

— Тася-то где? — спросила мать вполне спокойным голосом, будто ужасное известие еще не успело проникнуть в ее сознание.

— Она уехала, мама. Когда я сказал ей, что Боря при смерти, она собралась и попросила отвезти ее в аэропорт. Думаю, она улетела на родину, в Краснодар.

— Лерочку… забрала? — белея, прошептала старуха.

— Нет, мама, успокойся, Лера спит в своей комнате. Сейчас мы соберем ее и поедем в аэропорт.

— Я знала, — медленно, недобро проговорила Ирина Даниловна. — Боря думал, что я Таисию недолюбливаю из-за дефекта ее. А меня-то на самом деле то пугало, что детдомовская она. Такие сами вырастают кукушками, сами и детей своих бросают. Что там Борька говорил, что она на Лерочкин плач любой ночью встает, как будто слышит! Ерунда все это. Вот, свершилось, показала она себя!

— Господи, мама, о чем ты думаешь? — выдавил из себя Павел.

Тут старуха спохватилась, заплакала, застонала, ладонями зажимая рот. А Павел пошел в детскую: будить и собирать Леру.

Прилетев в Сидней, они узнали, что Борис пришел в себя и у врачей появились надежды на его выздоровление. К счастью, Павлу не пришлось сообщать брату об уходе Таисии. Это нелегкое дело взяла на себя мать. Выйдя из больницы, Борис ни разу не спросил Павла о своей жене. Но изменился он так, что Павел с трудом узнавал младшего брата. Словно рядом с ним вдруг появился совсем чужой человек: жесткий, насмешливый, недобрый.

В Сиднее мать и Лера пробыли почти месяц, до того момента, когда Борис начал самостоятельно двигаться. Потом мать спохватилась, что дом, верно, снесли вместе с имуществом, и спешно вернулась в Питер. Павел сопровождал ее, чтобы снять квартиру и помочь с переездом. О покупке жилплощади вопрос не поднимался — не до того было.