Ада Суинберн - Сердце ковбоя
— Не отказалась бы.
Он начал вынимать продукты из холодильника: мясо, ветчину, соус, замороженные овощи, сыр.
— Можно я помогу? — спросила Рейчел.
— Давай. Хлеб в хлебнице на подоконнике. — Джастин налил воды в чайник и поставил его на плиту.
Пока вода грелась, Рейчел сделала бутер-броды. Они оба вели себя очень сдержанно, но Рейчел-то знала, как быстро между ними вспыхивает страсть. Настроение у Джастина меняется мгновенно. Сейчас он озадачен ее визитом, но не до такой степени, чтобы не подождать с объяснениями, пока она поест. Рейчел понимала, что, как только с едой будет покончено, ей предстоит нелегкий разговор.
Они вернулись в большую комнату и снова уселись у огня. Она занялась своими бутербродами, откусывая маленькие кусочки и запивая их ароматным чаем.
— Домик такой симпатичный и уютный, Джас. Мне он очень нравится, — заметила Рейчел.
— Я рад, — серьезно отозвался он.
— Расскажи мне, как прошла охота, — попросила она его.
Пока Джастин рассказывал про охоту на лося и кабана, Рейчел украдкой посматривала на него. Какой он мужественный… Она обратила на это внимание в первую же минуту, как только увидела его, и сегодня он произвел на нее неменьшее впечатление. На нем была серо-голубая клетчатая рубашка с закатанными рукавами, ниже которых виднелись крепкие мускулистые руки, поросшие темными волосками.
Джастин… отец ребенка, которого она носит. Этот большой, красивый мужчина любит ее, и их любовь породила в ее теле новую жизнь. Неожиданно растрогавшись, Рейчел отвернулась от него, боясь тут же рассказать ему о своем положении. Это было бы слишком рано. Им еще предстоит столько обсудить…
Рейчел встала, отнесла пустую тарелку на кухню и налила себе еще чаю.
— Я разобрала все вещи в доме, — сказала она, вернувшись в гостиную.
Джастин выпрямился.
— Ты намерена уехать?
— Да. Некоторое время назад я решила уехать из Миннеаполиса.
— Уехать? Куда?
— Пока не знаю. — Она сделала глоток. — Я подумываю о… Колорадо.
— Рейчел! — Джастин вдруг вскочил со стула и опустился перед ней на колени. Он схватил ее руки, лицо у него было таким взволнованным, что ее сердце сильно забилось. — Сейчас ты готова выслушать меня? — спросил он осипшим голосом. — Ты позволишь мне сказать о моих чувствах к тебе?
Она кивнула.
— Это одна из причин, почему я здесь.
Джастин выпустил ее руки и уронил голову ей на колени, обняв их своими большими руками.
— Что заставило тебя передумать? Милая, у меня уже совсем не осталось надежды! — Он поднял голову и посмотрел на нее. — Ты же знаешь, правда? Ты знаешь, что я люблю тебя?
— Я… я не могла позволить себе думать об этом, — прошептала она, дотрагиваясь до его лица теплыми кончиками пальцев. — Ты правда любишь меня?
— Люблю, — ответил он просто. Потом улыбнулся. — Теперь твоя очередь.
Рейчел вздохнула и отвернулась.
— Мне так много нужно сказать тебе.
— Сейчас я хочу услышать только одно. Скажи мне это, Рейчел! Ты ведь тоже любишь меня, да? — Джастин взял ее рукой за подбородок и повернул к себе лицом.
Как она могла не ответить на эту мольбу?
— Да… да, Джас. Я тоже люблю тебя.
Он порывисто обнял ее и прижался к губам горячим, властным поцелуем. Она почувствовала, как его руки, подняв свитер, блуждают по ее обнаженному телу, зажигая в нем огонь.
Все шло не так, как она планировала. Сначала они должны поговорить. Если все будет хорошо, они смогут заниматься любовью целыми днями. Она немного отстранилась.
— Джас, пожалуйста, — задыхаясь взмолилась она. — Нам нужно поговорить. Это очень важно.
— Нет ничего важнее этого. — Он подхватил ее на руки и понес в спальню. — Я умираю от желания.
Сердце Рейчел бешено колотилось. Именно таким она и хотела его видеть — сильным, властным, горячим. Но не в данный момент.
— Джастин, послушай меня. Сначала мы должны поговорить. Это касается Ричарда и твоей матери, — прошептала она, когда он переступил порог спальни.
Он напрягся и опустил ее на пол. Лицо его еще было охвачено страстью, но в глазах появился зловещий блеск.
— Что такое? — резко спросил он.
— Я нашла старый дневник Ричарда. Я привезла его сюда.
Они обменялись взглядами, в которых смешались гнев, неприятие, боль, любовь.
Наконец Джастин устало провел рукой по лицу.
— Неужели ты думаешь, что меня это хоть сколько-нибудь интересует?
— Джастин! — Рейчел и в голову не приходило, что он может отказаться прочесть дневник. — Я показывала его Лилиан, и она подтвердила, что все, что там написано, правда, — произнесла она с надеждой. — Ты должен дать хотя бы один шанс Ричарду.
— Он этого не заслуживает.
— Но мы заслуживаем!
Джастин хмуро посмотрел на нее.
— Что ты имеешь в виду?
Она нервно сглотнула.
— Лилиан рассказала мне, что в действительности произошло тридцать два года назад. Все было не так, как тебе говорили в детстве.
По его глазам она видела, что приближается буря, его лицо утратило всю теплоту. Не говоря ни слова, он резко развернулся, вошел в гостиную и, схватив кочергу, стал яростно ворошить угли в камине. Она последовала за ним и молча ждала, сидя в кресле. Она понимала, что ему нужно время, чтобы осмыслить услышанное. От одного упоминания имени Ричарда он ощетинился как еж, а утверждение, что его всю жизнь обманывали, вызвало настоящий взрыв. Она наблюдала, как напряженно двигаются мышцы его спины и плеч, пока он разгребал угли, подкладывая дрова. Наконец Джастин выпрямился.
— Где он?
— Дневник? Сейчас достану. — Рейчел быстро подошла к своей сумке и вытащила блокнот. — Я сделала закладки, — мягко сказала она.
Джастин долго смотрел на протянутый блокнот, словно опасался взять его в руки.
— Возьми, Джас, пожалуйста. Ты должен знать правду. Это единственная возможность для нас…
Он глубоко вздохнул и взял дневник. Когда он сел, чтобы читать, Рейчел пошла на кухню, подогрела и налила чаю, после чего вернулась в гостиную. Джастин смотрел в огонь. Закрытый блокнот лежал у него на коленях.
— Ты прочел?
— Да. Что рассказала тебе Лилиан?
Его тон был таким ледяным, что Рейчел почувствовала, как что-то в ней умирает. Всего несколько минут назад они говорили друг другу о своей любви, но она боялась, что Джастин поступит именно так — перенесет свою ненависть с Ричарда на Лилиан, а может быть, и на свою мать. Дрожа, несмотря на то что в комнате было тепло, она опустилась в кресло.
Теперь она не могла молчать. Когда она заговорила, голос ее звучал удивительно спокойно, невзирая на внутреннее волнение.
