Сын моего сына - Марина Вуд
Его глаза чуть расширяются, и я вижу, как он с трудом сдерживает усмешку. Кажется, я затронула что-то, что он не ожидал услышать от меня. Его губы на мгновение сжимаются, но затем он делает шаг ближе.
— Ангелина, — его голос становится чуть ниже, словно он пытается выбрать правильные слова, — моя ревность… если она вообще есть, — он подчеркивает это с намёком, — не должна тебя волновать.
— Ну, если так, то тебе не стоит волноваться, — говорю я, делая шаг назад, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. — Кстати, я все хочу спросить, а куда делся Семен? — выпуливаю вопрос прямо в лоб.
Он открывает дверь машины, жестом приглашая меня внутрь. Я сажусь на заднее сиденье.
— Он пошел на повышение, — сквозь зубы отвечает Тихий и захлопывает дверь, затем обходит машину и с другой стороны садиться рядом со мной.
17
Тимур
В машине царит полная тишина. Ангелина смотрит в окно, уткнувшись в свои мысли. Вечер не удался. Хотелось, как лучше, а получилось, как всегда. Меня злит то, как я отреагировал на сложившуюся ситуацию.
Посмотри правде в глаза, Тихий, ты вел себя как настоящий неадекват!
Вот мы уже подъезжаем к дому и так же молча выходим из автомобиля. Поднимаемся по ступенькам к двери, и как только я открываю её, на пороге появляется домработница Валентина Петровна. Её лицо слегка удивлено, видимо, она не ожидала нас увидеть так рано.
— Вы уже вернулись? — её тон не просто удивлён, а даже немного растерян.
— Да, вечер закончился раньше, чем планировалось, — отвечаю я спокойно, хотя в голосе чувствуется легкая усталость. — Ты можешь быть свободна. Водитель отвезёт тебя домой.
Она сдержанно кивает, бросив быстрый взгляд на Ангелину, затем снова на меня.
— Спасибо, Тимур Эльдарович. Тогда я соберу свои вещи.
Пока Петровна исчезает на кухне, я разворачиваюсь к Ангелине.
— Ну что, ты в порядке? — спрашиваю я, пытаясь поймать её взгляд.
Она слегка пожимает плечами, но ничего не отвечает.
Домработница возвращается в прихожую, коротко прощается, и мы остаемся лишь вдвоем, не считая спящего наверху ребенка.
Ангелина проходит мимо меня, едва взглянув, будто я невидимка.
Это её молчание… оно сводит меня с ума. Она что обиделась? Если да, то можно об этом мне сказать? Я не привык, когда кто-то ведет себя вот так, словно я не существую.
Она направляется на кухню, берет стакан и наливает в него воду, не обращая на меня никакого внимания. Я слежу за её движениями, чувствуя, как во мне начинает накапливаться раздражение.
Что это за демонстративное молчание?
— Ты что, обиделась? — наконец, не выдерживаю и спрашиваю, делая шаг вперёд.
Ангелина молча делает несколько глотков, даже не взглянув в мою сторону. Её игнорирование действует на нервы. Она будто намеренно подливает масла в огонь.
— Я что-то не так сделал? Мне кажется, что мы уже прояснили эту ситуацию, — снова пытаюсь поймать её взгляд, но она лишь ставит стакан на стол и проходит мимо, будто не слышала.
Внутри меня всё закипает. Что за детские игры? Мы взрослые люди, и, если её что-то беспокоит, почему бы не сказать об этом? Я готов разобраться, но это молчание и отстранённость начинают бесить.
— Ангелина, — в моём голосе уже явственно звучит раздражение, когда я делаю шаг вперёд, хватая её за руку. — Ты можешь ответить?
Она вырывает руку, бросая короткий, холодный взгляд, от которого я чувствую, как внутри всё начинает закипать ещё больше.
— Скажешь что-нибудь? Или так и будешь молчать? — продолжаю напирать.
Ангелина делает глубокий вдох, но снова ничего не говорит. Её молчание становится для меня невыносимым. Я привык к контролю над ситуацией, но она словно специально решила вывести меня из себя этим молчанием.
— Знаешь что, мне это уже начинает надоедать, — произношу я, делая шаг ближе, нависая над ней. — Хватит вести себя, как ребенок, ей-богу! Если что-то не так, говори прямо.
Она продолжает смотреть в сторону, игнорируя меня, как будто меня вообще здесь нет. Вот уж, зараза!
— Ну, да, действительно, я ведь не водитель. О чем со мной можно разговаривать? — бросаю ей, чувствуя, как ревность начинает заполнять всё пространство вокруг нас.
Они никак не реагирует на мои слова. Моё терпение окончательно на исходе.
Арррр!
Её молчание окончательно выводит меня из себя. Она снова поворачивается, собираясь уйти, но в этот момент я резко хватаю её за руку, притягивая к себе. Она вскидывает голову, удивлённо и испуганно глядя на меня.
Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю ей этой возможности. Вместо этого я крепко прижимаю её к себе, обхватывая руками и, не дожидаясь ответа, наклоняюсь к её губам. Мой поцелуй резкий, напряжённый, как и вся ситуация, в которой мы оказались. Я чувствую, как её тело на мгновение напрягается, но через несколько секунд она сдаётся, её руки поднимаются к моим плечам, и я ощущаю, как она отвечает на поцелуй. В этот момент всё раздражение, которое копилось внутри меня, растворяется, уступая место совсем другому чувству.
Моя рука скользит по её спине, притягивая её ближе, и я чувствую, как она поддаётся, хоть и не до конца. Ангелина пытается освободиться, но я не отпускаю её, зарываясь пальцами в её волосы, продолжая целовать её так, будто она — единственное, что сейчас имеет значение.
— Хватит молчать, — шепчу я сквозь поцелуй, не отпуская её.
Она отталкивается, пытаясь вырваться из моих объятий, но я снова притягиваю её к себе, прижимаясь губами к её шее. Её дыхание сбивается, и я чувствую, как она всё-таки сдается на несколько мгновений, прежде чем резко вырывается.
— Тимур, довольно! — наконец, произносит она, её голос дрожит, и я вижу, что в её глазах появляется какое-то смятение.
Я отпускаю её, делая шаг назад, пытаясь отдышаться. Между нами всё ещё пульсирует напряжение.
— По-моему, это не входило в наш договор, — её голос звучит резко, почти колко.
Её слова звучат, как пощёчина, и я невольно морщусь, сжимая зубы. Она смотрит на меня с вызовом, словно пытается оттолкнуть, как можно дальше, даже если ей самой
