Лора Брантуэйт - Замок снов

– Привет, малыш. – Он был, как всегда, оригинален.

– Как я рада тебя видеть! – Тэсс потянулась к его щеке. Звучный поцелуй. Только совсем не хотелось его видеть, слышать, тем более целовать. – Проходи. Давай повешу куртку. Ого, да ты промок!

– Все не настолько серьезно, как ты думаешь! Но я все равно не откажусь от чашки кофе и яичницы с беконом. Раз уж я зашел… – Насвистывая какой-то незатейливый мотивчик, Джон подтолкнул Тэсс к кухне.

Она начала доставать продукты из холодильника. Пока Джон приводил себя в порядок в ванной, она механически нарезала мясо, хлеб, долила воды в чайник.

У Джона определенно выдался хороший день. Он пританцовывал на кафеле пола, скользя по нему ногами, а руками, сжатыми в кулаки, выписывал фигуры высшего пилотажа. Схватив недоделанный бутерброд одной рукой, а Тэсс за талию – другой, он закружил все захваченные объекты в воздухе, заставив ее изобразить нечто отдаленно напоминающее улыбку.

– Малыш, кончай хандрить! Ты же у меня умница! – Джон переключил внимание на хлеб с беконом, позволив Тэсс вернуться к процессу готовки.

– Легкая, как ребенок! Ты что, воздухом питаешься? – Довольный собой, Джон счастливо рассмеялся.

А «умница» вдруг поняла, чего ей так не хватает в жизни. И от этой простой мысли ей стало так легко и спокойно, как уже давно не было. Для чего живет большинство людей на земле? Ради кого-то! А кто нуждается в другом больше всех? Конечно, ребенок! Все так просто!

Тэсс тоже рассмеялась. Джон на нее покосился. Хотя он привык как к ее беспричинным депрессиям, так и к ее необоснованному смеху. Второе встречается гораздо реже.

Если у меня будет ребенок, то он станет тем, ради чего стоит жить.

И чем больше Тэсс думала об этом, тем больше убеждалась в правильности принятого решения. Итак, время пришло. Хватит забивать голову ерундой. У меня будет ребенок!

Тэсс с нежностью посмотрела на Джона.

Интересно, а он изменится, когда станет отцом? Наверное, будет вместе с ним пузыри пускать и кидаться фруктовой кашей!

– Что с тобой? – Джон наблюдал за изменениями, происходящими в Тэсс, с некоторой опаской.

– А что такое? – Тэсс пыталась справиться с волнением.

– Ты вся просто светишься, сияешь! – Джон не верил своим глазам.

Тэсс присела к нему на колени и обняла. Глаза ее горели, щеки раскраснелись. Она решилась.

– Тебе не кажется, что люди приходят в этот мир не случайно?

– Возможно.

– С какой-то целью?

– Наверное, скорее всего.

– Так все же?

– Ну, не знаю…

– Подумай, прошу.

– Ну я же не философ. Наверное, просто чтобы как-то жить.

– И все?

– Ну, не все. – Джон начал нервничать. – Встань, пожалуйста, можно я доем?

– Ты прав, не все. – Тэсс легко поднялась. – У каждого своя цель в жизни. Не буду расписывать их, ладно? Но, мне кажется, одна из самых… – Тэсс замялась и облокотилась на край стола: чувствуя опору, психологически было легче говорить, – достойных – это создать новую жизнь.

– И что ты хочешь изменить в старой, малыш? – Джон расплылся в улыбке. – Тебе нужен новый холодильник? Или компьютер? Так…

– Нет, ты не понял. – Погруженная в свои мысли, Тэсс не обратила внимания на абсурдность и неуместность разговоров о бытовой технике. – Я не говорю о том, что нужно что-то поменять в жизни. Я… имела в виду… В общем, буквально.

– То есть как это?

– То есть родить ребенка.

Джон замер с поднесенной ко рту вилкой. Тэсс обхватила себя руками и счастливо улыбнулась.

– Создать новую жизнь. И сделать его счастливым. Ты только представь: он с утра просыпается…

– Ага, а еще тридцать три раза ночью.

– Ты смотришь на его улыбку, держишь за руку…

– Тэсс, Тэсс, постой. Сбавь обороты.

– В чем дело? – Ей так не хотелось вылезать из мирка грез, который она только что придумала.

– Ты что, действительно всерьез хочешь завести ребенка?

– Детей не заводят! – огрызнулась Тэсс. – Заводят, как ты изволил выразиться, разве что кошек, собачек и хомячков!

– Ладно-ладно. – В подобных вопросах с писательницей спорить было бесполезно. Джону очень не нравился этот разговор. Он не любил посягательств на свою свободу. Мужчина должен ценить себя и беречь свою свободу. А какая, черт подери, свобода у отца семейства?! Жениться на Тэсс? Допустим, ладно. Но ребенок… Нет уж, лучше я так, нервов меньше…

Тэсс опустилась на краешек стула.

– Джон, так ты не хочешь ребенка?

– Да. Не хочу. Не сейчас. Ну посуди сама. – Джон даже встал и начал мерить своими широкими шагами кухню. Он не любил, когда приходилось объяснять женщине такие элементарные вещи. Он начал бегать по кухне, ерошить волосы, багроветь, кричать и загибать пальцы на руках, говоря что-то о карьере, деньгах, возрасте, мечтах и стремлениях…

Тэсс сидела, прислонившись спиной к шершавой стене, и тихо плакала. Сначала про себя, незаметно, только сердцем. Затем она нахмурила брови, покатились первые слезинки.

– О боже! – Джон кинулся за успокоительным. Растворив две таблетки в стакане с водой, он протянул его Тэсс.

Она безразлично посмотрела на лекарство и выпила до дна тремя большими глотками. Резкий запах ударил по слизистой, Тэсс закашлялась.

– Ну-ну, жадина. Все, все. Успокойся. – Джон помог Тэсс добраться до кровати и забраться под одеяло. Потом сел рядом с ней, ласково провел рукой по щеке.

– Малыш, я все равно с тобой.

Очевидно, этой фразой он думал исправить все. Однако желанного эффекта она не произвела. Тэсс только прошептала что-то невнятное и отвернулась к стене.

Джон вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Его ждал вечер и город.

Тэсс погрузилась в мир неясных видений.

Дом на границе между мирами снова засосал ее. Тэсс стояла босыми ногами на мерзлой заиндевелой земле. Ледяная корка под ее ступнями шевелилась, как будто сотни маленьких замороженных червей. Тэсс сделала один шаг, другой. Вокруг было пусто. Она стояла одна посреди моря тумана, густого, молочно-белого. Если Тэсс вытягивала руку, то пальцев она уже не видела.

Но зато туман не поглощал звуков. Где-то слева завыла собака. Откуда она здесь? Раньше ведь никого не было! Тэсс почувствовала, что должна ее найти. Что собака как-то поможет выбраться отсюда. Что она знает дорогу.

Тэсс вытянула руку вперед, в туман. Послышалось тяжелое дыхание прямо перед ней. Она поспешно отдернула кисть. Но было уже поздно: от локтя руки не было. Не было боли, крови. Просто исчезло полруки.