Ги де Кар - Дерзкая красота

Второй предприниматель — месье Робер — пригласил ее, как и первый, на ужин, но не у «Дуаяна». По-видимому, его финансовые возможности были значительно скромнее. Они отужинали в пивном баре на площади Терн, после чего, как уже повелось, Сильви пригласила нового знакомого к себе домой. Во время ужина она сама постаралась поторопить события, так как очень скоро убедилась, что беседа с этим господином, владельцем средней руки предприятия по производству сантехнического оборудования, не представляла для нее ни малейшего интереса. Помимо труб, сифонов и стыковых узлов для ванн, ему не о чем было ей рассказать. Поэтому девушка решила как можно скорее перейти от слов к делу и посмотреть, чего стоит скучный собеседник в качестве любовника.

Увы! Он и здесь потерпел полное поражение… В противоположность пламенным речам и уверениям, что он обожает Сильви и что она — женщина его мечты, месье Робер выглядел просто плачевно! С первых же минут Сильви поняла, что он не только не имел ни малейшего представления о том, как физически удовлетворить женщину, но и, что еще хуже, совершенно не обладал необходимыми физическими возможностями для практического воплощения своей пылкой страсти. Сильви оказалась в бедственном положении по сравнению с предыдущими опытами с мужем мадам Шарвен, Доминго и особенно Мигелем. С теми, по крайней мере, у нее что-то происходило, хотя и не приносило ей удовлетворения, а с этим тюфяком не получалось решительно ничего.

— Странно, — повторял месье Робер, — не знаю, что это со мной. Обычно все идет как по маслу…

При этом он хмуро поглядывал на Сильви, явно желая дать понять, что в его неудаче виновата она, потому что недостаточно красива.

Измученная, после двух часов бесплодных усилий, Сильви вскочила с кровати со словами:

— Довольно! Хватит устраивать тут цирк! Одевайтесь! Так будет лучше.

Оконфузившийся вечерний гость беспрекословно подчинился. Пять минут спустя, уже стоя в дверях, он вместо обычного «до свидания» спросил:

— Вы на меня не сердитесь?

Снова уязвленная, Сильви в очередной раз с треском захлопнула дверь. Не сердится ли она на этого тупицу и импотента?! Если бы не поздний час, она, не колеблясь, побежала бы к телефону-автомату и официально высказала жалобу хозяйке агентства, которая посмела подсунуть ей такую развалину! Это сильно смахивало на мошенничество, поскольку ее заставили заплатить пятьдесят франков! Но ничего, пусть мадам де Терно проспит ночь спокойно, зато завтра утром Сильви потребует если не возврата денег, то по крайней мере их учета в качестве аванса за следующее знакомство. Посреднице придется удовлетворить ее требование, иначе Сильви доставит ей такие неприятности, о которых сводница будет помнить всю оставшуюся жизнь! Разве можно добиться чего-то в постели от полного импотента?! После нелепого приключения с этим недотепой ее следующая попытка обязательно должна быть удачной. Не испытывая особой симпатии к темнокожим, Сильви пришла к выводу, что только третий из намеченных кандидатов может достойно принять эстафету. Итак, вперед, на штурм Мартиники! И сделать это следует не откладывая, завтра же вечером! Говорят, что негры — самые искушенные любовники. Кто знает, может быть, именно этот мартиниканец пробудит в ней «сладкий трепет» настоящей любви.

Его звали Мамаду… Это звучало нежно и ласкало слух…

— Сильви и Мамаду! Это так оригинально! — не преминула заметить мадам де Терно.

Дама и не подумала затевать спор, когда Сильви по телефону изложила ей в резких выражениях свои претензии по поводу самой плачевной любовной авантюры в ее сексуальной жизни. Хозяйка агентства без возражений согласилась рассматривать внесенные Сильви накануне пятьдесят франков как предоплату за следующее знакомство, которое обещала устроить в тот же вечер.

— Если будет нужно, — сказала она, — я возьму такси и привезу вам Мамаду живого или мертвого!

— Лучше живого, — усмехнулась Сильви.

— Об этом не беспокойтесь! На его жизненные силы можно положиться! — заверила ее мадам де Терно.

В самом деле, Мамаду был великолепным образцом хорошо отлаженного человеческого механизма. Бывший офицер морской пехоты, он числился теперь муниципальным служащим городской администрации Парижа. На самом же деле негр возглавлял бригаду мусорщиков в одном из округов столицы. Но, как говорится, не место красит человека… Что делать, если убирать парижские тротуары и мостовые согласны только чернокожие, тогда как белые считают для себя оскорбительным появляться у всех на виду с метлой в руках? В конечном счете это занятие не требовало от Мамаду больших усилий и приносило приличный заработок: десять франков в час. А сбереженные на работе силы он отдавал женщинам с розоватой или молочно-белой кожей, до которых был большой охотник. Чаще всего дамы приходили в восторг от сексуальных способностей Мамаду и в порыве признательности за полученное удовольствие делали своему партнеру небольшие подарки, что позволяло ему не влезать в долги перед получкой. Для поклонниц он всегда был душка Мамаду.

На этот раз церемония знакомства завершилась еще быстрее, чем с андалузцем. Никаких предварительных бесед и ухаживаний, как было у Сильви с месье Робером! Великолепный человеческий механизм, каждая шестеренка которого была, похоже, хорошо смазана, функционировал без сбоев. Инстинкт тигрицы в засаде, усиливавшийся в Сильви с каждой новой попыткой, снова подсказал, что следует идти прямо к цели, то есть без лишних слов вести Мамаду домой. Глядя на клиентку и отмечая про себя, что это уже третий мужчина за четыре дня, мадам де Терно подумала: «Эта Сильви — не женщина, а какая-то пожирательница мужчин!»

Все прошло великолепно для Мамаду, но отнюдь не для Сильви. Несколько часов подряд хорошо отлаженный механизм работал как часы, точно и ритмично, а женское тело, над которым он трудился, по-прежнему оставалось безучастным. Однако — великий Зевс Громовержец свидетель — в этом не было вины Мамаду, который пустил в ход все имевшиеся у него мудреные резервы, чтобы разрядить атмосферу… Тем не менее результат для Сильви оказался удручающим! Возможно, она не учла с самого начала, когда только начинала предпринимать первые попытки, что просто не рождена под знаком Венеры. В этом виделось единственное оправдание. Все другие доводы не могли объяснить ее холодность с партнером такого масштаба, как Мамаду. Вот почему где-то около полуночи Сильви разрыдалась. Это резко охладило пыл мартиниканца. Он в изумлении, очень нежно, совершенно не выговаривая звук «р», пробормотал:

— Что п'оизошло?