Сара Сил - Девичьи грезы

– Только вот... Странное какое-то чувство возникает, когда они вместе, как будто они ненавидят друг друга, но дядя Рори говорит, что это частенько означает совершенно противоположное.

Харриет молча наблюдала восход луны. Дверь на террасу открылась, и раздался голос Даффа:

– Харриет! Ты где? Все еще на улице?

Они встали и пошли к дому. Узнав в маленькой фигурке свою дочь, Дафф очень удивился:

– Я не знал, что ты тоже здесь, Нони. Чем это вы тут занимались? Бросили гостей без внимания и поддержки, – рассеянно добавил он.

– Тетя Саманта уехала? – холодно поинтересовалась Нони и, когда папа ответил, что да, с нескрываемым облегчением выдохнула: – Хорошо! – и побежала в дом.

– Надеюсь, Саманта не обидела тебя своими легкомысленными замечаниями по поводу сирот, – сказал Дафф.

Харриет сняла пальто и бросила его на стул.

– Нет. Насколько я помню, она не давала никаких комментариев, только сказала, что это многое объясняет, в основном имея в виду твою свадьбу. Извини, что выдала правду, не подумав.

– Ради бога! Ты что, воображаешь себе, что я стыжусь твоего происхождения? – воскликнул Дафф. – Если такой вопрос и всплывет, то я буду первым, кто публично выразит свою признательность приютам!

– Хорошо сказано! – ответила Харриет, и он бросил на нее быстрый вопрошающий взгляд.

– Тебя что-то расстроило? Нони – она опять была несносна?

– Ничто меня не расстроило, а Нони очень мила. Мне кажется, она просто одинока.

– Я знаю это, все время чувствую за собой вину, но никак не могу до нее достучаться.

– Агнес говорит, что она помешана на тебе.

– Агнес, как и многие ей подобные, имеет свою точку зрения на то, какими должны быть любовь и уважение. Кажется, что ты, Харриет, тоже придаешь слишком большое значение сплетням слуг. Не пытайся вмешиваться в то, чего не понимаешь, – в очередной раз посоветовал Дафф, и Харриет подумала, что это смахивает на предупреждение не вмешиваться в его отношения не только с дочерью, но и с кем бы то ни было вообще.

Глава 8

Этот вечер стал для Харриет еще одной вехой на пути к взрослой жизни. Суета и приготовления, которые заполнили собой все последующие дни перед Рождеством, оставляли мало места для размышлений. Но Харриет понимала, что изменилась не только она сама, но отношения с окружающими. Теперь она воспринимала Саманту такой, какой та была на самом деле, – опасная привлекательная хищница; теперь она видела себя глазами Даффа – простодушный ребенок с романтической чепухой в голове.

Она не винила мужа за то, что он все еще желал того, что, как ему казалось, ушло из его жизни – ведь такова человеческая природа. Она даже не винила Саманту – той просто не хотелось быть отвергнутой. Харриет винила только себя – именно она приняла предложение, разбившее ей сердце и принесшее одни разочарования.

Ну ладно, – уговаривала себя юная жена, – время еще не пришло. Кроме того, она уже получила кое-что взамен. Нони, с той самой встречи у озера, казалось, напрашивалась на дружбу; даже заносчивый Курт позволил вытащить колючку из лапы и стал везде ходить за ней следом. Да и Рори, этот очаровательный повеса, который являлся прямым виновником событий, произошедших с того самого летнего дня, относился к ней очень тепло и явно получал удовольствие от ее общества. Вместе с ним в замок пришли смех и веселье, он как бы ожил, и приготовления к празднику шли полным ходом.

Дафф чувствовал себя изгнанником в своем собственном доме. Он знал, что благодарить за это некого, кроме себя самого, ведь гораздо чаще у него получалось остудить глупый энтузиазм молодых, чем включиться в веселье. Однако перемены, произошедшие с Харриет, ранили его так же, как раньше изменения в поведении Нони, когда Рори переступал порог их дома. Впервые он почувствовал зависть к тому, как легко его кузен сходится с окружающими людьми, к его дару создавать вокруг себя непринужденную атмосферу.

– Не собираешься снова отдать сердце Рори? – спросил он Харриет как-то вечером перед ужином, когда та позвала мужа помочь ей застегнуть платье – неделю-две тому назад такое даже и вообразить было трудно.

– Конечно же да! Рори может украсть сердце любой женщины, просто напомнив, что она – женщина, – легкомысленно бросила она, но тут же поняла, что для Даффа слова ее имели другой смысл.

Он застегнул «молнию» слишком грубо и развернул Харриет к себе лицом.

– И это, полагаю, шпилька в мою сторону.

Глаза ее расширились.

– Я и не собиралась насмехаться над тобой, просто сорвалось.

– А я думаю, да. Не дай Рори вскружить тебе голову, хорошо?

– Мне не так-то легко вскружить голову. Я прошла суровую школу, – возразила жена, и Дафф с облегчением улыбнулся ей.

– Может, ты и воспитывалась в подобных условиях, но не думаю, что это научило тебя стойкости, – ответил он, и Харриет опустила глаза, глядя на него сквозь ресницы.

– Во мне гораздо больше стойкости, чем ты думаешь, и, может, даже больше, чем надо, – сказала она, вспомнив тот подслушанный разговор. Харриет не могла знать, что в свете последних событий муж догадывался, о чем она думает.

– Не накручивай фантазии вокруг того, что плохо понимаешь, – в очередной раз посоветовал он и сжал ее плечи, как будто им овладело настойчивое желание тряхнуть Харриет, и ее охватила та нервная дрожь, которой она не могла противостоять, когда муж отчитывал ее за что-нибудь.

– Нет, Дафф, – покорилась она по привычке, и он таки тряхнул ее.

– Кончай смотреть на меня так, как будто я задал тебе взбучку, как ребенку!

– Но ты и вправду обращаешься со мной именно так! – мягко проговорила она. – Ты хочешь видеть во мне малыша!

– Так лучше для меня, по крайней мере пока. Но не думай, что я не вижу, что творится у меня под носом. – Если это и было предупреждением, что заигрывания Рори не очень-то ему по вкусу, Харриет не приняла его всерьез, потому что ничто не мешало мужу, захоти он этого, поухаживать за ней.

– Поцелуешь меня? – спросила она, оставляя без внимания его фразу.

Последнее время поцелуи его стали редкостью. Со времени приезда Рори Дафф забросил привычку целовать жену в гнездышке, в основном по причине того, что обычному зрителю это могло бы показаться странным. Когда же муж поднимался наверх, то частенько забывал заглянуть к ней.

– Нет, меня повесят, если я сделаю это! – с неприкрытым страданием в голосе ответил он, и Харриет почувствовала тревогу и смущение – не обидела ли она его?

– Извини... Я не собиралась заигрывать с тобой и все такое.

Лицо его перекосилось, и он потрепал ее по плечу.