Айрис Оллби - Не спорь с судьбой

Слушая, как уверенно Тамара защищает незнакомую женщину, Рейн начал понимать, что потерял много лет зря, ложно оценивая свои с матерью взаимоотношения. Тамара обладала колоссальной способностью любить, и Рейн завидовал тому, кого она любит. Он никогда не хотел, чтобы женщина была всецело предана ему. Но его чувства к Тамаре отличались от тех, которые он испытывал к другим женщинам.

— Вероятно, ты права, — тихо заключил Рейн.

— Конечно, права, — насмешливо откликнулась Тамара. — Когда речь заходит о материнской любви, я становлюсь мудрой.

Сказав это, она побежала к хижине. Рейн любовался ее развевающимися волосами, но мысли были направлены на аргументы в защиту матери, приведенные Тамарой. Эта молодая женщина перенесла неимоверные трудности, тем не менее ей не пришло в голову сбросить с себя заботы о сестренке. Рейн знал, что Гарольд и Люсинда были бы счастливы оставить Кэти у себя, и все же они согласились с тем, чтобы Тамара обеспечивала сестру материально и направляла её в жизни. Такая любовь, преданность, заботливость — бесценные дары бога.

И его мать дала ему все это. Без помощи Тамары, Рейн никогда бы не взглянул на свою ситуацию глазами матери. Когда он вернется домой, обязательно сделает так, чтобы мать узнала, как сильно он любит и уважает ее, и поверила, что жертвы, которые она принесла ради него, только углубили эти чувства. Сейчас же предстоит решить иную задачу.

У Рейна осталось всего две недели, чтобы завоевать сердце другой, очень неподатливой леди.

Он продвинулся вперед, но нужно проявить еще немного терпения и держать в крепкой узде свои желания, угрожающие лишить его покоя.

Прошедшие две недели стали для молодых людей временем открытий. Они уже не сторонились друг друга. Тамара свободно разгуливала по усадьбе. Она смеялась от всего сердца, нежилась на солнышке и флиртовала с мужчиной, как это и положено женщине.

Рейну нравилось запускать пальцы в шелковистые волосы Тамары, или касаться ладонями нежной кожи ее щек, или просто держать ее за руку. Они стали близкими друзьями, но исключительно на платонической основе.

В четверг последней недели их пребывания в горах Рейн и Тамара отправились встречать вертолет, который должен был привезти пленку от Беннингтонов. Тамара всегда с нетерпением ждала этого дня, но теперь ее жизнь была наполнена особым содержанием, которое внес в нее Рейн.

Он помог ей избавиться от многолетнего страха изоляции. У Тамары было ощущение, будто у нее гора свалилась с плеч. И теперь ее пугала необходимость покинуть это место, потому что отъезд означает расставание с Рейном.

Возвращаясь от вертолета, Рейн избрал новую дорогу. На полпути к хижине Рейн внезапно остановился и, повернувшись к Тамаре, закрыл собой дорогу. Тамара приняла воинственную позу и вопросительно посмотрела на своего спутника. Но по его глазам поняла: он не хочет, чтобы она что-то увидела.

— Что ты там прячешь? — спросила она, пытаясь заглянуть вперед.

— Молодая олениха, — ответил он серьезным тоном. — Похоже, она мертва. Я думаю, тебе лучше вернуться в хижину старой дорогой, а я посмотрю, что случилось.

— Я могу помочь, — услышал он в ответ.

— Тамара, — простонал Рейн с мольбой в голосе, не желая, чтобы она видела ужасное зрелище.

— Я не ребенок, Рейн, — возмутилась та. — Ты не можешь защитить меня от всех неприятностей в жизни.

Рейн понимал, что она права, но был уверен, что олениха погибла при родах. Эта грустная картина могла расстроить Тамару гораздо больше, чем она предполагала. Рейн не хотел, чтобы ее вновь охватили мучительные воспоминания прошлого.

— Рейн?

Он неохотно посторонился и пропустил Тамару вперед. То, что открылось их глазам, было более драматичным, чем он ожидал. Олениха была очень молода. Пытаясь дать жизнь олененку, она не выдержала напряжения и умерла.

У Тамары бешено заколотилось сердце, во рту пересохло. Она сглотнула твердый комок, подступивший к горлу, убеждая себя не поддаваться горькому чувству, возникшему от этого трогательного и ужасного зрелища. Увиденное потрясло ее.

В мозгу Тамары возникали сцены боли и страдания, мертворожденные дети. Никакие резоны не могли повлиять на память, хранившую эти воспоминания детства. Почему она не послушалась Рейна и не пошла другой дорогой? Может ли она считать себя твердой и независимой, если трагедия маленькой оленьей семьи сжимает сердце от невыносимой боли?

— Тамара? — В голосе Рейна звучала озабоченность. Он положил руку ей на плечо. — Мы не можем помочь.

Рейн видел горе в глазах Тамары, бледность ее лица и чувствовал, как она напряжена.

— Если удастся их похоронить, чтобы защитить от хищников, мне будет легче. — Тамара говорила тихо, отвернувшись от оленихи.

Она не предложила Рейну свою помощь. Он понял, что Тамара смирилась с ситуацией, но ее отстраненность встревожила его.

— Пойдем в хижину, — предложил он, обнимая пленницу, — послушаем пленку. Потом я вернусь и похороню их.

Тамара потерлась щекой о грудь Рейна и обвила его шею руками.

— Не могу видеть, когда ты расстраиваешься, — признался он. — Твоя способность сопереживать делает тебя уязвимой.

— Я стараюсь воспитать в себе твердость, — Тамара говорила отрывисто. — Но иногда самые незначительные вещи разрывают мне сердце.

Прежде Тамара никого не удостаивала столь сокровенного признания, и от этого вновь почувствовала себя уязвимой. Стараясь утешить ее, Рейн нежно коснулся дрожащих губ. Она крепче сжала свои руки вокруг его талии в знак благодарности за понимание и поддержку.

Рейн повторил предложение вернуться в хижину, и Тамара молча последовала за ним, ни разу не оглянувшись на мертвую олениху. Женщина напомнила себе, что важнее смотреть вперед, а не назад. То, что остается позади, имеет способность преследовать тебя в будущем, если ты не воспротивишься этому.

Остаток дня прошел спокойно. Тамара была более сдержанной, чем обычно, и Рейн не пытался растормошить ее, понимая, как она страдает от обуревающих ее противоречивых чувств. Тамару тревожили картины прошлого, возможно, волновало и будущее. Рейну хотелось, чтобы она поделилась с ним мыслями, но его удел — ждать.

Поведение Тамары не было преднамеренным. Увиденное на тропинке в лесу всколыхнуло память о прошлом. Казалось, сама судьба напоминала ей о трудных уроках, которые помогли познать жизнь.

Тамара рано легла спать. Беспокойные мысли ночью превратились в тревожные сны. Она отчетливо видела мать с большим животом. Боль, страдания, много крови. Она слышала стоны роженицы, чувствовала жар ее лихорадки и соленый вкус собственных слез. Тело Тамары покрылось испариной. Она как бы заново прожила последние мучительные дни в родительском доме: еще один мертвый ребенок, выражение покорности судьбе на лице матери и рядом они, дочери, умоляющие не оставлять их. Но ее волю к жизни унесла смерть мужа — единственного человека, которого она любила. И эта страстная любовь, в конечном счете, стоила матери жизни. После ее кончины Тамара погрузилась в черную дыру. Ей грозило безумие.