Элизабет Биварли - Пламя нашей любви

— Нет, Маркус. Я не смогу остаться здесь.

— Почему?

Как объяснить ему это, чтобы не выглядеть как героиня мыльной оперы?

— Потому что после того, как я дам показания перед Большим жюри, все на Уолл-стрит будут меня ненавидеть. Никто не возьмет меня на работу. У тех, кого посадят в результате этого дела, везде связи. Не только в брокерских домах, но и в банках, везде. Корпоративная Америка сделает все, чтобы им угодить. Никто не будет иметь со мной дело. Те, кто выводит подобное на чистую воду, только в кино герои, в реальной жизни они парии. Они не могут найти работу, не могут содержать семью. Они теряют все.

Он все еще смотрел на нее так, как будто не понимал, о чем она говорит. Поэтому Делла продолжала:

— Когда все это закончится, у меня будет новое имя, новый номер социального страхования, новая история. Мне придется начинать все сначала на новом месте, там, где никто меня не знает. Я больше никогда не буду Деллой Ханной.

Маркус откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее:

— И кем ты будешь? Куда поедешь?

— Еще не знаю, — сказала она, — но здесь я не останусь.

— Почему бы тебе не остаться здесь? Раз нужно начать все сначала — Чикаго отлично подойдет. Это финансовый центр. Где еще ты найдешь то, что здесь есть? Пожалуйста, меняй имя и историю, ты все равно останешься Деллой — девушкой, которую я встретил в «Паламбос» и с которой провел самый потрясающий уик-энд в моей жизни. Ты все равно останешься той, которую я…

Он не договорил, возможно, потому, что Делла начала качать головой, как только он закончил первую фразу.

— Если я останусь здесь, Маркус, мне захочется быть с тобой.

— Так в этом проблема? — Он изумился.

— Да! — воскликнула Делла. — Потому что ты такой известный, ты все время на страницах светской хроники. Ты сам говорил это. — Ей казалось, что он начинает понимать, но она уже не могла остановиться. — У тебя публичная жизнь, Маркус. Она делает тебя счастливым. Тебе нравится, что у тебя такая плохая репутация. Я не осуждаю тебя за это. Ты создан для такой жизни, для того, чтобы всегда быть в центре внимания, но я… Я родилась не для публичной жизни. А сейчас мне особенно необходимо оставаться незаметной. Это единственный способ начать все сначала, вернуть то, что я потеряла.

— То есть ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной.

— Нельзя, чтобы меня видели с тобой! — поправила она. — Меня могут узнать те, с кем ты общаешься, и что тогда? Они могут разрушить не только мою жизнь, но и твою. Если тебя увидят с женщиной, которая разрушила «Уитворд энд Стоун», никто не станет доверять тебе. Я не могу этого допустить.

— Я бы никогда не стал беспокоиться об этом, — сказал он.

— Я всегда буду беспокоиться об этом. У нас ничего не получится, Маркус. Если я останусь, это будет ошибкой. В понедельник я уезжаю.

Он наклонился вперед и взял ее руки в свои.

— Нет, Делла, ты не можешь. Нам нужно еще обсудить…

В этот момент послышался грохот — Делла поняла, что это выбили дверь, — а затем раздался громкий голос:

— Делла, это Джеффри! С тобой все в порядке?

Дальше все было как в кино…

Глава 10

Маркус сидел на диване в доме Деллы — на самом деле, конечно, и дом, и диван принадлежали Дядюшке Сэму — и думал о том, когда его жизнь превратилась в фильм Квентина Тарантино. Только что он сидел за кухонным столом и пытался рассказать Делле о своих чувствах — а через минуту уже лежал лицом вниз, а какой-то парень, поставив ногу ему на спину, кричал, чтобы он держал руки на виду.

Впрочем, по крайней мере, этот парень — которого Делла наконец представила как федерального маршала, приставленного к ней, — все-таки снял с него наручники, прежде чем толкнуть на диван.

Сейчас Маркус тёр свои запястья и пытался разглядеть, что делает Делла, но за фигурой федерального маршала трудно было что-либо разглядеть.

— Джеффри, все в порядке, — снова сказала Делла.

Маркус смог уловить из их разговора, что перед тем как открыть дверь, Делла собиралась позвонить Джеффри и выбрала его номер, а потом она уронила телефон на пол, и, по-видимому, каким-то образом кнопка нажалась сама. Джеффри увидел, чей это звонок, ответил, но услышал только отдаленный разговор. Она не должна была ни с кем разговаривать. И хотя диалог не был угрожающим, а она не казалась испуганной — Джеффри немедленно приехал, чтобы все проверить. А потом он решил, что винное пятно на ее пижаме — это кровь… И тогда Маркусу едва не сломали спину.

Однако теперь все было в порядке. Джеффри только смотрел на него так, как будто собирался стукнуть по коленным чашечкам оружием, которое даже не потрудился убрать в кобуру. Спасибо, что хотя бы больше не целился в него.

— Итак, еще раз, — сказал Джеффри. — Какого черта вы здесь делаете?

Маркус уже дважды отвечал на этот вопрос, как, впрочем, и Делла, но Джеффри этого было недостаточно. Маркус, конечно, мог это понять — кое-что он все-таки недоговаривал. Но не мог же он сказать абсолютно чужому человеку, что пришел сюда потому, что любит Деллу Ханну, — ведь он даже ей этого еще не сказал.

— Он друг, — снова сказала Делла.

Маркус посмотрел на Джеффри, чтобы понять, удовлетворит ли его ответ. Было ясно, что нет.

— Я думал, что у вас нет друзей в Чикаго. — Джеффри обращался к Делле, но смотрел при этом на Маркуса.

Когда Делла не ответила на его реплику, Джеффри бросил на нее вопросительный взгляд, а потом снова внимательно посмотрел на Маркуса. Делла села на диван рядом с Маркусом, чтобы облегчить маршалу задачу. Маркус сказал себе, что не стоит обращать внимания на то, что она забилась в самый угол — подальше от него.

Делла посмотрела на Джеффри, затем снова уставилась в пол. Она выглядела словно двенадцатилетний подросток, которого поймали с первой сигаретой.

— Я встретила его две недели назад, — сказала она.

Джеффри прищурился:

— И как же это случилось, если вы никогда не выходите из дома?

И она пустилась в долгие объяснения о том, как иногда сбегала из дома, потому что не могла больше находиться в замкнутом пространстве. Затем она говорила об обещаниях, которые дала себе в детстве, об опере вообще и о «Богеме» в частности, рассказывала что-то о маленьком бутике на Мичиган-авеню, о наряде от кутюр, затем рассказала об ужине и Маркусе, а затем…

А затем она остановилась. Маркус решил, что это, вероятно, потому, что она дошла до того места, когда они оказались в отеле «Амбассадор».

И на этом месте Джеффри пришел в то состояние, о котором в старинных романах говорится так: «Его чуть не хватил апоплексический удар». Однако когда он обратился к Делле, голос его прозвучал довольно тихо: